Лунный свет превратил его в серо-черную статую. Он был создан из тех же красок, что земля. Волосы у него цвета древесины дуба, темно-коричневые и густые. Глаза цвета шотландского виски, они сверкали, глубокие и властные. Сильное лицо. Нет, луна не лгала. Но замечала ли Дженет раньше, какой у него странно зовущий рот и какой квадратный подбородок?
– Иласэд, – тихо сказал Лахлан, и ей показалось, что звук его голоса коснулся ее кожи.
– Лахлан. – То было простое приветствие. Но почему же оно прозвучало как мольба?
Он протянул Дженет руку. Рука была сильная, горячая и ласковая. Он подвел Дженет к одеялу, и она села, храня молчание перед лицом своей непонятной печали. Дженет не знала этого человека, она провела с ним всего несколько часов за две эти ночи. Но она все время думала о нем, а ее сны были полны событий, которых никогда не происходило и которые теперь уже никогда не произойдут.
Какая она глупая. Но разве так уж глупо хотеть того, от чего сердце у нее замирает, а кровь бежит быстрее? Даже у служанок есть мечты и желания.
Дженет обхватила руками колени и устремила взгляд на водяной занавес. Лахлан молчал, и, обернувшись, она увидела, что он рассматривает ее. Он сел спиной к камню, скрестил на груди руки, закинул ногу на ногу. Сапоги у него были в пыли, штаны тоже. Рубашка темная, как и следует тому, кто разбойничает по ночам. Волосы длинные; лицо выглядело загорелым даже при свете одной-единственной свечи.
Этот человек – приграничный грабитель, разбойник, а она сидит с ним одна в уединенном месте и не чувствует себя в опасности.
Ах, она глупая, ведь правда? Он смотрел на нее без улыбки, не отрывая глаз, и ей захотелось улыбнуться. Сердце билось слишком громко; пальцы дрожали. Ей следовало чувствовать только стыд за все нечестивые мысли. Первая мысль – что ей хочется находиться только здесь и нигде больше. Вторая – что ей следует поинтересоваться, почему он так внимательно изучает ее, и еще она жалела, что у нее нет платья поновее, отороченного кружевом или украшенного лентами.
Она откинула волосы с лица. Никакими шпильками их не удержишь на месте.
– Чем ты занималась днем, девочка? Какие занятия заполняют твое время?
Она наклонила голову набок. Считается, что при свечах женщины, а не мужчины кажутся красивее. Но мерцающий свет придавал широким плечам Лахлана больше крепости, а лепка лица казалась выразительнее. У него был вид человека, привыкшего к ночи, хорошо знакомого с ее повадками, с тайной тьмы.
