— Как хочешь, Поль. Однако посмотри на это дело с другой стороны. Нам сейчас представляется уникальный шанс. Мы еще достаточно молоды, чтобы пуститься в бурное море приключений, но, с другой стороны, достаточно зрелые, чтобы здраво обо всем судить. Весь коммунистический мир меняется, а Москва — в центре всего. Ну, как бы тебе сказать, — для Москвы наступает золотое время, такого не было со времен царя. Горбачев войдет в историю как второй Петр Великий. Знаешь, как его называют в ЦРУ? «Ужасно ужасный» — вот как. Если удастся сейчас, так сказать, вскочить на поезд — до конца дней этого не забудешь. Елки-палки, в конце концов, ведь это твой народ, ты говоришь по-русски, чего тебе еще? Да ты и не женат, а девки ни на кого так не бросаются, как на американцев. Поверь уж мне. — Счастливая улыбка и еще один глоток пива. — Понятно, партнером твоим я быть не могу, но помочь провернуть эту операцию я сумею. Ты старый друг, и я буду счастлив помочь тебе сколотить копейку. А кроме того, — Хардинг расхохотался во весь голос, — если ты эту операцию провернешь, я смогу ездить в метро без противогаза.
— Может, съездить туда и посмотреть на месте?
— Вот это молодец! Мой отпуск почти кончается. В начале мая я должен вернуться в Москву. Приезжай сразу после майских праздников, и мы это дело прокрутим. Ты поможешь мне с русской грамматикой, а я покажу тебе Москву. И если ты в самом деле решишься заняться бизнесом в Союзе, тебе совсем не помешает влиятельный друг в цитадели капитализма.
Вернувшись в свою комнату, Росс снял галстук, брюки, сбросил ботинки и уставился на себя в зеркало. На него смотрели пустые глаза и ничего не выражающее лицо. Что бы, думал он, сказала бы бабушка Александра, если бы она узнала, что ее внук-американец собирается заняться торговлей с большевиками? Но ведь большевиков больше нет? Все газеты и телевидение твердят, что холодная война окончилась, что Горбачев изменяет все к лучшему. Русские становятся такими же нормальными людьми, как и мы. Вилли там жил, и это здорово. Все открыто. Что-то как бы сжалось в его промежности, и он подумал: а какие там замечательные женщины. С этой мыслью он и уснул.
К тому времени, когда Росс добрался до Москвы, он понял, что его друг Хардинг сильно недооценил возможности сделать деньги в Советском Союзе. Разговоры с американскими антикварами, будь то в Чикаго или в Нью-Йорке, показали Россу, какую громадную ценность приобрели сейчас предметы русской старины. Да и не только старины — американцы как безумные покупали советские командирские ремни, часы, водку, икру и даже советские футболки с надписями. Что уж тут говорить про Шагала! Однако спрос резко превышал предложение — в избытке были лишь сделанные под Палех или Мстеру коробочки, туристское барахло. Если Росс сумеет привезти настоящий антиквариат — что-что, а покупатели-то найдутся. Да и прибыль, заверили его, будет немалой.
