Поэтические переводы | страница 12
Древняя болгарская земля!
НИКОЛА ЛАНКОВ
1902 — 1965
ИСПОВЕДЬ
На этой земле я невольный жилец,
Зато самовольно ее не оставлю!
Единственный долг мой — прожить как боец
И мир целовать огневыми устами.
Как жизнь ни черна — не страшусь ее туч,
Тоска тяжела — отрясу ее бремя.
Кипит в моем сердце серебряный ключ,
Надежда на лучшее близкое время.
Одно лишь сокровище есть у меня:
То — сердце, которое все возлюбило!
Чтоб вольною стала родная земля,
Его я с размаху бросаю в горнило.
Я жить не просился, я вынужден жить,
Зато самовольно земли не оставлю!
Единственный долг человека — творить
И мир целовать огневыми устами.
ЛЮДМИЛ СТОЯНОВ
1886 — 1973
ГУСЛЯРСКАЯ
Едва лишь сел я вином упиться,
Вином упиться — друзьям на здравье,
Друзьям на здравье, врагам на гибель —
Над ровным полем взвилися птицы,
Что было грезой — то стало явью,
От страшной яви — волосья дыбом.
Глашатай кличет по Будим-Граду,
По Будим-Граду, Демир-Капии,
По всем-то стогнам, путям и селам,
Его я слышу, и горше яда
Вино, и думы, что тучи злые,
Застлали мраком мой пир веселый.
Соленой влагой полны колодцы.
Рыдают нивы, рыдают хаты,
Всему народу — лихая туча!
— С торгов Афон-гора продается!
Мчат богатеи в Солунь треклятый,
Не повторится счастливый случай!
Гора, где каждый-то камень — подвиг!
Здоровье хворых, свобода пленных,
Защита сирых, опора слабых!
На райских пастбищах овцы бродят,
В святых обителях белостенных
Монахи черные Бога славят.
Меня в колыске качало Худо,
Качало Худо у мерзлой печки,
За мною Худо ходило тенью.
Как не скучать мне в ночи без свечки,
Коль ничего мне и ниоткуда,
Ни в будний день мне, ни в воскресенье!
Каб богатеем глядел на солнце,
Все откупил бы долины-горы,
Златые нивы, златые руды…
Эх, потекли бы мои червонцы
На радость здравым, на здравье хворым,
На сласть и радость простому люду…
ИЗ ПОЛЬСКОЙ ПОЭЗИИ
ЮЛИАН ПШИБОСЬ
1901 — 1970
БЕГСТВО
Позади горизонты валились пластами, как пашня под плугом,
Ввысь взлетали мосты наподобие огненных птиц,
И наш дом — для последнего разу — мне брызнул звездою.
Я над телом лежащим помедлил.
На широких равнинах — их пули со свистом сшивали
тесней и тесней, —
Как восторгом, охваченный ужасом,
Брат!
Я укрыл тебя ветвью.
Сжала жница тебя не серпом, не серпом тебя сжала, а саблей…
В землю торопится кровь.
В поле останется тело.
И погрузился я в ночь, у которой ни дна нет, ни сна нет.
…И необъятная — вся —
Стала земля мне одним
Местом, запавшим
На объем человека.