– Значит, все-таки Зив! – тень раненого бизона пошатнулась, задевая рогами потолок. – Я догадался в прошлый четверг по тому, как она прикуривала от его сигареты, но мне нужно было знать точно.
Ритка с ужасом поняла, что ее провели, попросту взяли на понт.
Ведь она всегда Фелимошу за лопуха держала, а теперь так фраернулась. Идти на попятную, все отрицать – было смешно.
– Фил, миленький, потерпи. Они пропадут без тебя. Мишка пьющий мужик – крепко пьющий. Он не может так зарабатывать, как ты.
– Ну, а мне как жить со всем этим? – он провел рукой по голове
– Какая он все-таки сволочь! А я его пьяненького на себе таскал до самой его конуры, где он мою жену… Я давно, давно чувствовал, что кто-то из вашей компании… Ведь она же уже больше года… Если бы ты знала, как она изгаляется надо мной! Хуже, чем над Алексеем в свое время. Она все время провоцирует меня, как того раньше…
Алексей был предыдущим мужем Нинон, которого она бросила из-за
Феликса и от которого у нее было двое детей. Она заставила Алексея отказаться от детей, чтобы Феликс их усыновил. Потом родила младшего
– совместного их малыша. Сейчас Феликсу пришлось побывать в шкуре
Алексея. Он давно знал, что его жена классическая, фроммовская стерва, палач в одеянии жертвы, выносящая все семейные сцены, которые сама инициирует, на просмотр и обсуждение широкой публике, но, должно быть, именно это и нравилось ему в ней. Ритка уже несколько раз была свидетельницей Нинкиных выбрыков, когда та из-за не понравившейся ей шутки могла выплеснуть в лицо Фелимону или Зиву содержимое стакана. В последнем случае с Зивом – в стакане оказалась водка. Зив от боли пошел промывать глаза в сортир, а когда вернулся, сетовал только на то, что возлюбленная его души не экономно относится к продукту. Похоже, они оба были мазохистами: и Феликс, и
Зив.
– Ей и на детей плевать! – Феликс впадал в неистовство – дети нервные, болеют… Все ее скандалы бесконечные… – рогатая тень царапала потолок. В голубых и в то же время красных глазах раненого бизона стояли слезы.
Было жалко Феликса, детей, а больше всех – Зива, которому теперь предстояло всю эту кашу расхлебывать.
Утром Зив позвонил Ритке на работу и клокочущим от ненависти голосом глухо прокричал в трубку:
– Сука! Как ты могла?! Зачем ты ему рассказала?!
– Но он уже все знал… сказал мне, что все знает…
Зив не давал вставить слова:
– Ты питаешься гноем! Ты живешь конфликтами. Ты просто завидуешь
Нинке, потому, что ее мужики любят… потому, что она мать, а ты пустоцвет! – он швырнул трубку.
