– и Зив долго колдовал потом над своим антикварным дисплеем, перебирая кучу фонтов, чтобы вернуть тексту читабельный на кириллице вид. Рос кот не по дням, а по часам, жрал как лошадь, частенько принимая обед хозяина за свой "Кити-кет". Однажды Зив вернулся с работы и увидел, что Бэзэк носится по комнате, яростно подпрыгивая, вытягивая лапы, и пытается изловить громко жужжащего шмеля. Наконец, ему это удалось, тогда шмель заорал знакомым голосом:
– Зив, да убери же ты своего садюгу! – принимая облик Усатого, который силой пытается отодрать от своего плеча, вцепившегося в него когтями и клыками кота.
– А зачем дразнишь – сам и виноват. Он ведь зверь. Шуток не понимает.
– Это я-то не понимаю – возмутился Бэзэк по-кошачьи, но Усатый понял.
– А как ты вошел? Ах, да, – Зив вспомнил, что оставил форточку открытой. Он уже держал Бэзэка на руках, поглаживая и успокаивая.
Сердце зверька бешено колотилось.
– Я, собственно, пришел, – Усатый с нескрываемым ужасом в глазах мазал йодом глубокие царапины на плече, – Сожрать меня хотел. Ты его что – не кормишь?
– Ну, да.
– Мог бы и посытнее – огрызнулся кот уже по-русски. Зив от неожиданности уронил его и тот удрал от греха подальше.
– Про русскоговорящих черных котов я уже читал, – сердито промямлил Зив.
– Никому не рассказывай, – понижая голос до шепота, предупредил
Усатый и жестом фокусника достал непонятно откуда бутылку водки. Зив достал стаканы и приятели сели пить. В это время раздался истерический звонок в дверь. Зив как всегда вздрогнул, пошел открывать. Вбежала Ритка, зареванная, с опухшим красным носом и бессонными кругами под щелками мокрых глаз.
– Вы сегодня еще прекрасней, чем обычно, мэм, – Усатый галантно склонился к мозолистой руке закадычной подружки, но она спрятала руку за спину:
– Там микробы. А, вообще-то, мне не до шуток. Он опять бросил меня. Из-за этой свиньи Анетты. – Она утробно зарыдала. Усатый побледнел от отвращения. Должно быть представил себя на месте
Карабчиевского, но быстро пришел в норму и стал очень смешно показывать пантомиму про то, как Сашка толстопузую Анетту охмуряет.
Он действительно становился похож то на шарообразную, стареющую кокетку, то на длинноволосого сексуального попрошайку с голубоватым оттенком. Пантомима была настолько профессионально исполнена, что
Ритка перешла от слез к смеху без промежуточной стадии.
– Вот дура! Нашла из-за кого нюни распускать. Ведь он по сравнению с тобой – вошь, бездарь. На лучше выпей, – предложил Зив.
