Он посмотрел на Мальдонадо и Ресенде. Оба согласно кивнули.
— В этом нет никаких сомнений, — подтвердил дон Родриго.
— Каждый моряк это знает, — вторил ему адмирал.
Францисканец признал своё поражение, пожав плечами. Фонсека, однако, не собирался сдаваться.
— Иллюзия, — твёрдо заявил он. — Такая же иллюзия, как остров святого Брандана, который видели многие, но не достиг ни один. Кто может это отрицать? Принять ваши теории всё равно, что признать такую глупость, как существование антиподов.
— Разве это глупость? — спросил Колон. — Пятнадцать столетий назад Плиний утверждал, что антиподы — это борьба между знанием и невежеством. Если бы приняли за абсурд всё то, чего мы не можем понять, что бы осталось от нашего мира?
— Вполне достаточно для разумного человека, — пробурчал Фонсека.
Но на этом спор не закончился. Слово взял один из доминиканцев, фрей Хустино Варгас, доктор канонического и гражданского права.
— Что бы там ни говорили космографы, один из основоположников нашей церкви выражает сомнение в существовании антиподов. Лактанций ставит вопрос так: можно ли дойти до такой глупости, чтобы верить, что люди ходят ногами вверх, а головами — вниз или что есть земли, на которых деревья растут в глубь тверди, а капли дождя падают в небо?
— Он был мореплавателем, этот Лактанций? — сухо осведомился Колон.
От такого вопроса лица теологов, сидящих за столом, помрачнели, а Талавера резко одёрнул Колона.
— Вы слышали, сеньор, Лактанций — один из основоположников нашей церкви, святой человек, по авторитету сравнимый с авторами Евангелия.
Но Колон уже завёлся.
— Евангелие не имеет никакого отношения к тому, чем мы сейчас занимаемся.
— Вот тут вы не правы, сеньор. Великий святой Августин особо подчёркивал, сколь важна проблема антиподов для нашей веры. Если допустить, что на другой стороне Земли есть населённые острова, это реально признанию, что люди там произошли не от Адама, поскольку нас разделяет океан, пересечь который невозможно. Возникает противоречие со священным писанием, где ясно сказано, что все мы произошли от первого человека, сотворённого Богом.
На мгновение Колон оцепенел, провалившись, как он мог догадаться, в теологическую трясину. Борьба с ней грозила немалыми опасностями, но признать своё поражение, смирившись, он не мог, хотя и понимал, что может кончить на костре за ересь.
— Являются ли высказывания святого Августина догматами церкви? — спросил он, чем привёл в ужас сидящих за столом.
