— Двести лет назад венецианский путешественник Марко Поло отправился на восток. Ни один европеец ни до, ни после него не забирался так далеко. Марко Поло достиг Китая и владений великого хана, обладающего сказочными богатствами.
— Я знаю, знаю, — прервал его фрей Хуан. — У меня есть экземпляр его книги. Как я и говорил, я немного интересовался этими вопросами.
— У вас есть его книга! — вскричал Колон, просияв. — Тогда моя задача сразу облегчается. Я не знал, — солгал он, — что говорю со знатоком!
— Не нужно льстить мне, сын мой, — фрей Хуан, возможно, уловил иронию в восклицании Колона. — Получается, вы нашли у Марко Поло то, что ускользнуло от моего взгляда. Что именно?
— Ваше преподобие помнит упоминание об острове Сипанго, расположенном ещё в полутора тысячах миль на восток от Мандиси, самой дальней точки, достигнутой мореплавателем. — Кивок фрея Хуана показал, что приору указанная ссылка знакома. — Вы помните, что те края славятся обилием золота. Его источники, говорит Марко Поло, неисчерпаемы. Столь расхож там этот металл, что дворец короля крыт плитами из золота. Марко Поло говорит и о том, что там полным-полно драгоценных камней и жемчужин, особо упоминая огромные розовые жемчужины.
— Суета сует, — осуждающе молвил приор.
— Нет, с вашего позволения, если использовать всё это на благо, ради достойной цели. А богатства там такие, о которых европейцы не могут и мечтать,
— Но какое отношение к вашим открытиям имеет Сипанго Марко Поло? — Приор не дал Колону возможности рассказать о сказочных богатствах острова. — Вы говорили о землях, лежащих за западным океаном. Если допустить, что восточные чудеса Марко Поло правда, каким образом доказывают они существование западных земель?
— Ваше преподобие верит, что земля — сфера? — Колон взял с блюда апельсин и поднял его. — Похожа на этот апельсин.
— Большинство философов убеждены в этом.
— И вы, разумеется, согласны с разделением её диаметра на триста шестьдесят градусов?
— Это математическая условность. С чем тут спорить. Но что из этого следует?
— Из этих трёхсот шестидесяти градусов известный нам мир занимает не более двухсот восьмидесяти. С этим выводом соглашаются все космографы. Таким образом, самую западную известную нам точку, Лиссабон, отделяют от восточной границы мира восемьдесят градусов, примерно четверть земной окружности.
Приор с сомнением пожевал нижнюю губу.
— Нам говорили, что там безбрежный океан, столь бурный, что переплыть его не сможет ни один корабль.
