Кажется, Стефанию заинтересовали его слова. Она задумалась, будто пытаясь что-то вспомнить, и Карл ее не торопил. Кто знает, не откроется ли ему сейчас еще что-то из того, о чем он никогда даже не слышал, как случилось это несколькими часами ранее в разговоре с Гавриелем?
— Геррид, — вдруг сказала Стефания. — Ульмо Геррид, отец Августа Герра — родоначальника нашей семьи, жил где-то там. Возможно, в долине Пенистой, или выше, на Волчьем плато, или еще выше, на Ступенях. Я точно не знаю, но в нашей Домашней книге это должно быть записано.
«Вот только книга та осталась во Флоре… Впрочем, Кершгерид, Герст, Геррид… К чему бы такое сходство? Или это опять случайное совпадение?»
— Домашняя книга? — переспросил Карл.
— Да, — кивнула Стефания. — Спроси Ахилла, он тебе не откажет.
— Ахилл погиб на охоте четыре года назад, — сказал Карл.
— Женат он, естественно, не был, — она задумчиво сдвинула брови. — Или все-таки?
— Нет, — покачал головой Карл. — Он не женился, и не озаботился даже тем, чтобы усыновить кого-нибудь из своих «друзей».
— Значит, теперь герцог Герр ты?
— Да.
— А Валерия?
— Она, естественным образом, моя наследница. В данный момент, ей перешел титул графов Ругеров, но ее собственный титул стоит во Флоре выше.
— Она замужем? За кем? — оказалось, что этот вопрос Стефанию заинтересовал по-настоящему.
— Она вышла замуж за бана Конрада Трира. Конрад…
— Я помню Конрада. Что ж, это хорошая партия.
Карл неожиданно для себя поднял глаза к небу и увидел двух больших птиц, паривших на волнах теплого воздуха высоко над землей. Когда он опустил взгляд, Стефании рядом с ним уже не было. Не было и ее лошади.
После полудня подул слабый восточный ветер, но облегчения не принес, потому что зной достиг уже максимума, а ветер прилетел оттуда, где наверняка было немногим прохладнее. Зато теперь по тракту поползли неторопливые песчаные змейки, переходившие при резких порывах ветра «на бег». Еще через полчаса, в небе появились редкие размазанные облачка и резво побежали над головой, но зато больших птиц Карл там больше не видел.
Таборги он достиг, когда солнце спустилось уже к пятичасовой линии, но световой день еще не закончился, и Карл решил в городе не останавливаться, а заночевать у костра, сделав за сегодняшний день еще три-четыре лиги.
Вблизи Таборги, во всяком случае, с северной ее стороны, тракт ожил, что было вполне ожидаемо. Теперь на нем появились многочисленные пешие и верховые путники, проезжали — в разных направлениях — телеги и фургоны, попадались гурты овец и стада коров. Все спешили засветло добраться до города, или, напротив, выехав из него, возвращались к себе домой, в разбросанные по окрестным холмам деревни, хутора и дворянские усадьбы. Однако, когда Карл миновал этот крохотный городок, имевший, впрочем, достойные крепостные стены, как и все остальные торговые города во Флоре, Гуртовая тропа быстро опустела, и в ранних сумерках, Карл снова оказался на дороге один, если не считать, конечно, аптекаря Марта, по-прежнему следовавшего за ним в уважительном отдалении.
