– Товарищ майор, – кричал он, – что Вы себе позволяете? Я долго ждать не намерен! Здесь Вам не тут. Живо мне, если я сказал.
Майор стоял по стойке смирно, чуть наклонив тело в сторону подполковника, и "ел начальство глазами". "Наш сержант был бы доволен таким "поеданием", – подумал я и улыбнулся, представив себе начальника штаба, смотрящего на сержанта.
– А этот чего тут лыбится? – не унимался подполковник. – Уже 10 утра, а он все еще лыбится.
Какое отношение моя улыбка имела к определенному периоду суток, я не понял, но, решив, что начальству виднее, насупил брови, сделав суровый, еще более глупый вид.
– Это он? – обращаясь к майору, спросил подполковник.
– Так точно, товарищ подполковник, только почерк еще не устоявшийся, – чего-то уточнил майор.
– На месте выясним, – ответил начштаба и обратился к вошедшему прапорщику медслужбы, – ты где шляешься? Я тебя сколько ждать буду?
– Виноват, товарищ подполковник, – замямлил прапорщик.
– Виноватых бьют и плакать не дают, – быстро выйдя из-за стола, подскочил к нему начштаба. Его вид показывал, что свою угрозу он может перенести в реальность. Прапорщик, несмотря на то, что был на голову выше подполковника, отшатнулся.
– Где УАЗик? – рявкнул подполковник.
– Какой УАЗик? – попятился прапорщик.
– Убью нахрен! Ты даже не знаешь, что такое УАЗик? Чего ты вообще знаешь?
Через пять минут выяснений, оказалось, что УАЗик стоит перед корпусом и ждет именно нас, но еще не подошел кто-то из мотострелкового полка. На выходе из кабинета я спросил у нашего начштаба:
– Товарищи майор, а при чем тут мой почерк?
– Ты же художник? Вот и поедешь в Гороховец картины ваять.
– Как ваять?
– Как Репин или как его, Чайковский.
– Чайковский был композитором.
– Ну, значит, как Репин. Раз такой умный, то и картины…
– Какие картины, товарищ майор, я же не умею.
– А мне замполит сказал, что умеешь. Не мог же меня обмануть офицер.
– Ну, не так, чтобы картины… – понимая, что влип, начал мямлить я.
– А что? Ты же сказал, что ты писарь на призывном?
– Не совсем, я "печатник", ну, на печатной машинке умею, почти вслепую и быстро, а рисовать или писать…
– Значит так, воин. Скажешь, что ты писарь, но с неустоявшимся почерком. Понял?
– А как?..
– Это приказ! Понял? Не слышу! Родина тебе приказала, ты должен исполнить приказ – спасти Родину. В машину!!
– Я не могу врать…
– Это приказ, солдат!! Ты в армии. А в армии приказы не обсуждают, а выполняют. – И, чуть подумав, добавил:
– И только попробуй где-нибудь ляпнуть, что ты не писарь, в полк тебе лучше не возвращаться. Сгною.
