То есть: современное (читай: «хорошо развитое») общество, в своём апогее, состоит из двух – одинаково прекрасных – половин: психотерапевтов (психиатров) и адвокатов (юристов). В своём отлаженном взаимодействии и взаимообслуживании они являются замкнутыми друг на друге системами и даже, как это иногда кажется со стороны, не нуждаются в каких-либо дополнительных клиентах.
Но клиенты, при вышеозначенных условиях бытования, конечно, не переводятся.
Рая и Аад явились на приём к семейному психотерапевту, находясь в стадии двухмесячного разрыва дипломатических отношений. Правда, формальные ритуалы сожительства они по-прежнему выполняли: пили кофе, завтракали, обедали, даже, кажется, осуществляли, по рассеянности, машинальное супружеское соитие, но всё это – принципиально – в полнейшем безъязычии. Казалось даже, что их уговор был таков: кто первый проронит словечко, хотя бы и звукоподражательное, тот заплатит ощутимый денежный штраф – в пользу автоматически выигравшего. И это был редкий, если не единственный, случай, когда своему уговору, посреди шквала явных и затаённых свар, они следовали железно.
Йоост, их маленький сын, в тот период выполнял при них функции, схожие с таковыми Нидерландского посольства. (Которое, напомним, в прошлом веке, с 67-го года и до второй половины 80-х, обеспечивая Израилю фактическое представительство, работало международным посредником между не имевшими дипломатических отношений Израилем и СССР.)
И вот Аад обращался к Йоосту так: скажи своей дорогой мамулечке, что я… (благодаря её уборке, не могу найти своей музыкальной папки) – и Йоост это Рае, стоящей рядом, передавал; Рая же обращалась к Йоосту так: скажи своему бесценному папулечке, что… (синяя кастрюля с компотом, которую он второй день ищет, уже второй день пустая – и находится в мойке), – и Йоост всё это, почти синхронно для Аада (лежащего тут же) озвучивал.
Именно к этому периоду и относится зафиксированный свидетелем эпизод их счастливого семейного шествия из детского садика. Ну да, вот этот:
Впереди семенил Йоост, с противным грохотом везя на верёвочке игрушечную машинку. Чуть сзади него, как-то отдельно ото всех, неторопливо шёл Аад с мечтательно-отрешённым выражением по-семейному располневшего лица, которое, как водится в таких случаях, приобрело черты туповатой барственной вальяжности. Рядом с ним – затравленно, вся настороже, клала-выкладывала большие свои стопы верная Рая, с заботою кошки глядя на сына и с озабоченностью – на супруга.
