Де Уайлд пустил лошадь легким галопом. Прошло несколько минут, которые показались Шане вечностью. Она крутилась и вертелась постоянно, стараясь найти такое положение, чтобы не соприкасаться с графом.
Вдруг у нее над головой раздались произнесенные сквозь зубы проклятья. Торн резко дернул поводья, и только его крепкие объятия удержали девушку от падения. Шана не успела от изумления перевести дыхание, как почувствовала сильную руку графа на своей правой груди. Торн с силой сжал грудь девушки, а его пальцы оказались рядом с нежным соском. Потрясенная, Шана не могла пошевелиться. Хотя Барис, ее жених, целовал и обнимал ее, он никогда не позволял себе такой дерзости. Но больше всего вызывало у нее ярость то, что Торн посмел так грубо с ней обращаться, так фамильярно, словно она была его собственностью!
– Спокойно, женщина! – предупредил он раздраженно. – Клянусь Богом, я изменю, свое решение и оставлю вас здесь! Было бы еще лучше, – продолжил граф таким же язвительным тоном, – если бы я завязал вам глаза, чтобы вы не знали, что судьба уготовила вам.
– Как вам угодно, – огрызнулась Шана. – Но сначала, будьте так добры, уберите от меня руки!
Девушка высоко вскинула голову, непокорно сжав губы. Шана решила оскорбить его своим молчанием. Когда Торн придвинулся к ней, принцесса выпрямила спину, мысленно посылая проклятие за проклятием на его голову.
Минуты казались Шане часами. Лошадка едва тянулась, но Торн оказался удивительно терпелив и вынослив. Граф равнодушно хранил молчание, и, казалось, не собирался его нарушать. Как ни странно, Торн отметил к своему неудовольствию, что Шана вызвала у него восхищение. Большинство знатных дам, которых он знал, умирали бы от счастья, если бы оказались в подобной ситуации. Де Уайлд мрачно усмехнулся, подумав о том, что девушка считает, будто он хочет убить ее, и вероятно, за всей этой бравадой стоял страх. И все же эта юная леди вела себя вызывающе дерзко. Торн этого от нее не ожидал.
Мышцы Шаны ныли от напряжения, но она не издала ни звука, чтобы попросить об отдыхе. И только около полудня граф сделал остановку, чтобы напоить лошадь.
Огненные мурашки пробежали по ногам, когда Шана соскочила на землю. Прихрамывая, она направилась к ближайшему дереву и, прислонившись спиной к шершавой коре, с наслаждением опустилась на землю и со стоном закрыла глаза. Когда, спустя некоторое время, девушка снова их открыла, то увидела графа, склонившегося над передней ногой лошади. Кончиком кинжала он доставал камень у нее из копыта. Наконец Торн выпрямился, подержал, словно взвешивая, кинжал – в ладони, и затем вставил его в ножны, висевшие на поясе.
