– Кто этот человек, миледи?
– Его зовут Дэвис, – солгала она. – Он влюблен в одну мою служанку, свободный человек, но очень преданный нашей семье.
Шана почувствовала угрызения совести, когда творила это. В ней что-то противилось тому, с какой легкостью она лгала, но стоило ей вспомнить, как она держала на руках мертвое тело отца, в душе все переворачивалось.
– А откуда он знает Дракона?
– Дракон обратил на него внимание, потому что Дэвис умеет делать луки. Они должны встретиться через несколько дней.
– Где?
Шана покачала головой.
– Я не знаю. Дэвис решил, что мне об этом лучше не знать.
Глаза Торна сузились.
– Почему же он сам не пришел ко мне с такими сведениями?
– Он валлиец, милорд. Он боится, что его будут считать предателем земляки, и лжецом – англичане. Он может встретиться с вами на лесной просеке, но не позднее сегодняшней ночи, иначе будет слишком поздно. Это все, что он просил предать.
Затаив дыхание, Шана ждала. Ее рассказ был хорошо продуман: она сочиняла его всю дорогу, пока ехала в Лэнгли.
Торн подозрительно посмотрел на нее. Стоит ли ей доверять? Сколько немыслимых рассказов ему приходилось слышать за последние дни?
Но нужно отдать Шане должное. Все в ее рассказе выглядело правдоподобно, и все же…
– Я не могу понять ваших мотивов и думаю, зачем вам эти волнения?
Девушка старалась не паниковать под его обжигающим взглядом. Казалось, что эти дьявольские глаза будут преследовать ее всю жизнь. Он раздражал ее так, как никто и никогда. И кроме того, у нее сложилось впечатление, что этот мужчина крепок как камень, – она не чувствовала в нем уступчивости ни на йоту.
– Вы правы, – сказала Шана, – причина приезда моего связана с личными обстоятельствами.
Ну вот, теперь-то она расскажет всю историю до конца. Торн выжидающе поднял бровь и приготовился слушать.
Принцесса опустила глаза.
– Я… я недавно потеряла очень дорогого мне человека.
– Кого?
– Мужа. – Шана нервно облизала губы и молча помолилась Богу, чтобы он не наказал ее за такую ложь. – Дракон виновен в его смерти.
Торн долго молчал, и наступившая тишина была для Шаны еще тягостней, чем все вопросы графа. Она не смела, взглянуть на него, боясь выдать себя. Наконец Уайлд заговорил. В его голосе не было ни жалости, ни осуждения, только любопытство.
– Вы не похожи на несчастную вдову.
Сердце принцессы сжалось при мысли об отце.
– Я вложила все свое горе в месть, и только вы, милорд, сможете осуществить ее.
Только теперь девушка взглянула на него, и в ее глазах промелькнула горечь утраты.
