Но Петр Ильич тут же охладил свой пыл: ему и пары дней не удастся насладиться обществом жены и сына – люди Рифата найдут его, и в ласковых водах Черного моря станет одним утопленником больше, а то и тремя… Да, своих подставлять под удар нельзя. Хорошо, что они уехали. А Тамара и не догадывается ни о чем. Позвонит через неделю, как обещала, и ей никто не ответит. А написать ей из СИЗО ему конечно же не позволят… Или позвонить ее брату, Анатолию? Горпрокуратура – это не шутки. Рассказать ему все – пусть поможет по-родственному, чтоб самому в опалу не попасть из-за непутевой сестрицы…
«Так, спокойно, спокойно, – одернул себя Козырев. – Главное – не удариться в панику и не наделать глупостей. То, что люди „оттуда“ заинтересовались мной, может, вовсе и не значит, что меня конкретно прихватили. Иначе был бы арест и законный обыск с изъятием. Нас, выездников, и раньше проверяли по-всякому, хоть и не так серьезно. А вдруг это не меня пасут, а засекли Баркову и проверяют ее окружение на вшивость. Тогда им повезло. Нет, не им, а кому-то одному из них, очень хитрому и себе на уме, – он же очень рискует, скрыв свою находку и подав мне знак. Ладно, пока еще есть время, нужно попытаться выяснить, почему у меня оказались непрошеные гости».
Козырев выбежал на улицу – во дворе никого подозрительного не было – и направился к ближайшему телефону-автомату, моля Бога, чтоб в нем уцелела трубка и не был скручен диск. Повезло! Первым он набрал номер Рифата.
– Это я, – напряженно и почему-то чуть не шепотом произнес он в трубку, услыхав привычное ленивое «да-а?». – У тебя все в порядке?
– А у тебя что, нет? Мы же договорились.
– Ну я так, проверяю… – решил не тревожить зверя Петр. – Значит, до встречи.
– Ты эта, голову проверяй, а не меня, – посоветовал Рифат и бросил трубку.
Похоже, что с этой стороны угрозы нет. А что Баркова? Он набрал ее номер. У той было занято – тоже неплохой признак. Значит, она дома, а не где-нибудь в Бутырках. Наконец соединилось.
– Слушаю вас, – слабым голосом произнесла легендарная укротительница.
– Гаянэ Ашотовна, это я, Петр…
– А-а, Козырек. Спасибо, что позвонил, – чуть не плача, вдруг поблагодарила она, – поддержал в трудную минуту.
– Что случилось, Гаянэ Ашотовна?
– Умерла моя подруженька-а-а, – совсем раскисла богатырша, под взглядом которой цепенели хищники.
– Что, Багира сдохла? – вложил он максимум участия в вопрос о судьбе ненавистной ему тигрицы, старой, больной, но все-таки барковской любимицы, которая однажды чуть не придушила его своей мощной лапой.
