Она замолчала.
— Расскажи, как корабль опустился, — напомнил Андрей.
— Вместо тормозных двигателей пилот использовал маршевые, но отрегулировал их так, чтобы они только гасили скорость. Это было очень трудно, все нужно было сделать с ювелирной точностью… Впрочем, ты легко это представишь. А когда корабль опустился, генеральный директор сел в кресло и долго молчал, а потом достал из кармана коробку с какими-то таблетками. Потом сказал мне, и эти слова я запомнила: "Если хочешь воспитать настоящего человека, надо с детства дать ему понять, что в первую очередь он должен рассчитывать только на себя самого. Сейчас я ему помог, но это сделал бы на моем месте любой знающий человек, любой специалист. И нет большей беды, когда кто-нибудь с детства усваивает то, что если его отец облечен доверием многих, от него зависят человеческие судьбы, у него много возможностей, то, значит, он должен помогать сыну пройти по жизни не так, как идут другие. Если человек усвоил это с детства, жизнь его может стать трагедией. И не только для него самого, для окружающих тоже". Вот, что он сказал… И еще о том, что Сергей Крылов его единственный сын.
Если бы пришлось выбирать мне, подумал Андрей, я бы, наверное, тоже выбрал Крылова.
Он сел на диван, усадил рядом с собой Нину и обнял ее за плечи.
— Ты считаешь, что тебе непременно надо лететь? — прошептала она.
— Непременно…
Плечи Нины дрогнули.
— Я это знала.
Он смотрел в ее глаза, и глаза были близкими, понимающими, надеющимися.
— Наверное, — сказал Андрей, — то, что я сейчас скажу, очень банально и известно всем; и все-таки это всегда справедливо. Без риска, без трудностей ничего не бывает, никак не обойтись без этого. Человеку всегда что-то мешает идти вперед. И, знаешь, такая мысль, наверное, уже многим приходила, но я открыл ее для себя сам, и потому знаю твердо — так оно и есть. Человеку, чтобы он шел вперед и вперед, обязательно что-то должно мешать. Трудности вроде бы — помеха, но без них и не уйдешь далеко.
Он тронул рукой волосы Нины, осторожно намотал прядку себе на пальцы и увидел тогда, что в ее глазах заблестели слезы.
8
…Слева, там, где к шоссе вплотную подходил лес, краски были уже желто-красными: надвинулась осень, хотя дни все еще были наполнены солнцем. Но воздух теперь был по-осеннему прозрачен, и звуки тоже стали осенними — гулкими и отрывистыми, и не похожими на приглушенные голоса лета.
На один короткий миг слева, в глубине леса, мелькнули здания научного центра и среди них — вросший в землю кристалл Института времени. Андрей еще глубже вдавил педаль, и тогда ему показалось, что машина не мчится по пустому шоссе, а, приподнявшись над ним, летит.
