Я знал о Бирке только со слов старого Арнбьорна, торговца, который приходил в Бьорнсхавен дважды в год с тканью для Халлдис и добротными тяпками и топорами для Гудлейва. Далекая Бирка, где-то там на востоке Балтики, на каком-то острове у шведского побережья. Бирка, где сходятся все торговые пути.
― Стало быть, так ты и провел все эти годы: искал глаза мертвецов и жабью слюну? ― осведомился я.
Он зачурался.
― Для начала заткнись, мальчик. Поменьше упоминай... такие вещи... оно всегда безопаснее. И ― нет, я не всегда занимался этим. Порою я подумывал, как бы мне потихоньку припрятать какого-нибудь белого медведя ― ценой в маленький хутор.
― Это ты и сказал моей матери? Или она умерла, ожидая твоего возвращения?
Он будто немного сник, потом посмотрел на меня исподлобья, из-под завесы волос ― я заметил, что они редеют, ― прищурив один глаз.
― Ступай набери папоротника для постели. Сперва мы высушим его у огня. ― Потом вздохнул. ― Твоя мать умерла, давая тебе жизнь, мальчик. Прекрасная была женщина ― Гудрид, но слишком узкая в бедрах. В то время у меня был хутор неподалеку от Гудлейва, так уж получилось. У меня было двадцать голов овец и сколько-то коров. Я жил очень неплохо.
Он остановился, уставившись в пустоту.
― А как она умерла, это почти потеряло смысл. Так что я продал хутор человеку из соседней долины, а ему он требовался для сына и для жены того сына. Большую часть денег получил Гудлейв, когда я сделал его воспитателем. Часть он должен был оставить себе, остальные же были для тебя, когда ты войдешь в возраст.
Удивленный всем этим, я только и мог, что разевать рот. Я знал, что мать умерла... Но узнать, что я сам убил свою мать ― это было ужасно. Меня будто оглушило молотом Тора. Она и Фрейдис. Лучше бы меня называли Убийцей Женщин.
Отец неправильно истолковал мой взгляд ― это и было общим между нами, между отцом и сыном: мы не знали друг друга и то и дело ошибались.
― Да, по этой причине Гудлейв лишился головы, ― сказал он. ― Я считал его своим другом ― братом, но Локи нашептал ему в ухо, и он пользовался деньгами своих сыновей. Я так думаю, он надеялся, что я погибну и этим дело и кончится. ― Он замолчал и грустно покачал головой. ― Наверное, у него были основания так думать. Я никогда не был хорошим мужем или хорошим отцом. Всегда пытался жить по старым обычаям. Только слишком многое меняется. Даже боги, и те в осаде. А когда Гудлейв занемог и послал за своими сыновьями, полагая, что помирает, Гуннар Рыжий послал за мной, и тут Гудлейв понял, что ему ― конец.
