Набрызг и Ильза! Просто смешно. Таких моя сестра вообще не замечает. Ей все равно, ползет ли по дорожке муравей или катит на велосипеде Набрызг.
– У Ильзы точно ничего не было с этим Набрызгом, – сказала я.
– Ну конечно, не было! – брат Герберта снисходительно улыбнулся. – Но... вот как раз потому, что она даже и глядеть в его сторону не хотела...
– Что «как раз потому»?
Я никак не могла понять, куда он клонит.
– Он шнырял за нею повсюду, можно сказать, шпионил. Он мечтал о ней, но орешек был ему не по зубам. И вот именно потому, как эрзац...
Наконец-то до меня дошло.
– Вместо того чтобы быть с ней, он, значит, бегал за ней?
– Ну да, совершенно точно, Sweety>1. Он всегда знал, когда у нее урок музыки и когда у нее насморк, возле каких витрин она останавливается и вообще все! И если она с кем-то встречалась или к кому-то ходила, он тоже наверняка это знает. Точно! С гарантией.
>1Здесь: дорогуша, лапочка (англ.).
– Он что же, говорил вам, что она с кем-то встречается?
– Ну уж нет. – Брат мотнул головой. – Он ведь не дурак рассказывать нам, что его дама сердца крутит роман с другим. Этого никто не станет делать. Но все-таки он-то уж знает, если у нее с кем-то что-то было!
– Ну так что же мне делать?
– Как что! Пойти и спросить его. Только, конечно, осторожно, с психологией.
– Нет, к нему я боюсь идти, – пробормотала я.
Брат был просто возмущен. Он заявил, что я шляпа, что я слишком легко сдаюсь и вообще у меня нет спортивного духа.
– Не хочу я никакого спортивного духа, – сказала я. – Я хочу найти мою сестру.
Брат заявил, что хотя ему совершенно непонятно, как это человек может стремиться вновь обрести брата или сестру, но что сам он настолько добр и любопытен, что проводит меня к Набрызгу. Если, конечно, я хочу.
– И еще захватим с собой Али-бабу. Али-баба может оказать на Набрызга необходимое давление.
Али-бабу я знала. Али-баба тоже учился в их классе и был, наверно, самым толстым и самым сильным парнем во всей нашей школе. Мы договорились встретиться на другой день в 15.00 возле парка. Прежде чем мы расстались, я спросила, как его зовут. Брата звали Николаус.
Потом я пошла к бабушке.
Бабушке я ничего не рассказала про мое посещение Герберта Планка и про Набрызга. Я боялась, что все это покажется ей бессмысленным.
Бабушка уже затопила печку. У них настоящая старая печка, которую топят углем. Я люблю эту печку. Сзади у нее такая черная труба, она идет прямо до потолка и уходит в него, а когда долго держишь поддувало открытым, труба раскаляется докрасна. Один раз – я была тогда еще совсем маленькой – я обожглась об эту печку. И так ревела, что сбежались жильцы со всего дома. А потом они все притащили какие-то мази и бальзамы.
