Ездить через Украину нельзя, украинские чиновники пытаются обобрать путешественника, пользуясь любым предлогом. Каждый мой транзит стоил мне денег и нервов. Сама же страна была зеленой и живописной.
Какого фига им нужно было отделяться от России, ведь им после этого стало только хуже, а Западной Европе они не нужны, поскольку они могли предложить лишь Чернобыль, из которого они выжимали столько денег, сколько было возможно в качестве помощи! Это жуткое место вызывало у богатых государств Запада трепет. Где-то в тех местах во время своей первой поездки я купил у бабушки яблок и блюдо картофеля, вскоре после чего у меня выпали остатки волос и начали шататься два зуба.
Все, кто знали о нищете Украины, не могли не охуеть при виде украинского посольства в 19-ом районе Вены. Удивление, как такая бедная страна могла позволить себе роскошную виллу в одном из самых дорогих мест города, объяснялось отчасти тем, что это финансировалось австрийской стороной. Наши границы времен империи включали в себя Западную Украину, город Львов назывался тогда Лемберг.
Может быть, теперь там лежала сфера австрийских интересов. Возможно, разрабатывались некие нео-колониальные планы переноса туда отдельных отраслей производства. На вокзалах нищенки продавали напитки и провиант. Из окна я видел пасущихся вдоль железной дороги гусей, коз и овец. Коровы и лошади встречались реже. На мостах стояли охранники с винтовками через плечо. Они охраняли коммуникации от бандитов.
На Киевском вокзале в Москве меня встречал Михаил Шульман — брат Ларисы, переведший мне в свое время статьи из русских бульварных газет и интервью с бывшим членом КПСС рабочим Анатолием Трихомонозовым, у которого я снова намеревался остановиться. Но у Трихомонозовых никого не было дома. Все они свалили на дачу.
Поэтому Михаил предложил мне квартиру своих родаков в ближайшем Подмосковье. Но, прилетевшая самолетом Вельма, не желала там жить, потому что добираться оттуда до Москвы было не близко. Ее это ломало. Она заявила, что если мы не найдем жилья в городе, то она свалит в Питер, где у нее была квартира. Она оказалась очень капризной и привередливой девушкой, что было для меня полным сюрпризом. В ней начисто отсутствовала славянская безропотность и покорность обстоятельствам.
Квартира в ебенях мне понравилась. Этажом ниже жил выживший из ума пожилой художник, утверждавший, что у него спиздили его стиль, который теперь преподают в академиях искусств. Один из обитателей дома — мужичок моего возраста, бывал в Вене. Его сына завалили в Чечне, о чем он нам рассказал срывающимся голосом.
