Ведь здесь вершилась история. Это чувствовал каждый, кто переступал порог данного дома. Классическое искусство в дворцах и в музеях города предназначалось для туристов. Здесь же вершились живые судьбы многих художников. Весь сквот был набит их работами. Здесь был своеобразный монастырь — сакральное убежище для монахов. Это были современные Андреи Рублевы.
Пушкинская находилась в центре знаменитого мегаполиса, вокруг были обжорные ряды и злачные места, а по Невскому проспекту прогуливались самые красивые шлюхи. Русские бабы нередко курили и бухали наравне с мужиками, и это отличало их от западных, в том числе от австрийских баб, которые курят и бухают больше, чем мужики. Поэтому на Западе нет красивых женщин, поскольку они все давно уже спились и скурились.
Я спросил одну русскую поэтессу — что она думает о мужчинах и женщинах Запада? И она ответила: «Мужики везде одинаковы. А на Западе бабы похожи на мужиков. Наши женщины мягче, они не стесняются проявлять эмоции. В них есть славянский огонь».
Ольга трепалась с одной из гостий Петра Охты, та предлагала ей какую-то работу. Наконец появился Вольф с ключом от нашего гнездышка. Я хотел утащить Ольгу к себе, но она отказалась, пообещав прийти позже. Мы с Вольфом вливали в себя пиво, сидя на подоконнике. Он побывал в Эрмитаже. Вопросов у меня не было. У меня играло очко, я боялся, что Ольга меня обманет.
— Если она не отдастся мне этой ночью, я сойду с ума, — прорычал я.
Вольф принялся меня утешать. Заслышав шаги на лестнице, я выскочил в коридор, но это был Петр.
— Ольга еще у тебя? — спросил я.
Он кивнул утвердительно. Это меня расслабило. Наконец объявилась она, возбужденно приговаривая:
— Ура, я нашла работу, я нашла работу!
Это было что-то связанное с уборкой или с готовкой. У Ольги имелось высшее образование. Но в новой России это не имело большого значения. Я достал нам с Вольфом по пиву, а Ольге дал шоколад и налил кипятку. Мы хорошо посидели втроем. Затем Вольф вкрадчиво промолвил:
— Я оставляю вас наедине. Вам это необходимо.
Подумав, он спросил:
— Двух часов хватит?
— Конечно, — кивнул я. — Обычно мне хватает и десяти минут.
Не успел он выйти, а мои лапы уже обхватили Ольгу. Мои губы присосались к ее глазу. Она отстранилась, чтобы пойти в туалет, а я схватил снятую с петель дверь — наше любовное ложе, и положил ее на середину комнаты. Когда Ольга вернулась, она сделала мне знак, выключить свет. Во тьме она обнажилась до трусов и села на край двери. Я тоже разделся, подсев к ней, и тут же принялся сдирать с нее трусы.
