Церкви…отбирает на себя ее собственные задачи. Берет на себя безраздельную заботу о религиозном и духовном благополучии народа. И если затем доверяет или поручает эту заботу духовному чину, то уже в порядке и по титулу государственной делегации, и только в пределах этой делегации и поручения Церкви отводится в системе народно-государственной жизни свое место… Не столько ценится или учитывается истина, сколько годность, – пригодность для практико-технических задач и целей…Духовенство обращается в своеобразный служилый класс. И от него требуется так и только так о себе думать. За Церковью не оставляется и не признается право творческой инициативы даже в духовных делах. Именно на инициативу более всего притязает государство, на исключительное право инициативы, не только на надзор. "Полицейское" мировоззрение развивается исторически из духа Реформации, когда тускнеет и выветривается мистическое чувство церковности, когда в Церкви привыкают видеть только эмпирическое учреждение, в котором организуется религиозная жизнь народа. С такой точки зрения и церковность подпадает и подлежит государственной централизации. И
"князю земскому" усваивается и приписывается вся полнота прав и полномочий в религиозных делах его страны и народа… Такая новая система церковно-государственных отношений вводится и торжественно провозглашается в России при Петре в "Духовном Регламенте"… Но для Петровской эпохи вообще характерно, что под образом законов публикуются идеологические программы. "Регламент" есть, в сущности, политический памфлет. В нем обличений и критики больше, чем прямых и положительных постановлений. Это больше чем закон. Это манифест и декларация новой жизни. И само доказательство превращается в своеобразное средство приневоливания и принуждения. Не позволяется возражать против внушительных указанных "понеже". Правительство спешит все обдумать и рассудить наперед, и собственное рассуждение обывателя оказывается тогда ненужным и лишним. Оно может означать только некое неблагонадежное недоверие к власти. И составитель
"Регламента" поторопился все рассудить и обосновать наперед, чтобы не трудились рассуждать другие, чтобы не вздумали рассудить иначе…
Петровский законодатель вообще слишком любил писать желчью и ядом
("и кажется, писаны кнутом", отзывается Пушкин о Петровских указах)"
(Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. Вильнюс.1991.)
И замечательно еще пишет Феофан, составитель "Регламента", изъясняя доводы о государственной безопасности: "А когда еще видит народ, что соборное сие правительство монаршим указом и сенатским приговором установлено есть, то и паче пребудет в кротости своей, и весьма отложит надежду иметь помощь к бунтам своим от чина духовного". И еще шедевр на все российские времена от того же
