После ужина, когда мы торопливо одевались, чтобы успеть на вокзал, я вдруг испуганно сказала: "Андрей, а если нас сегодня убьют? Мы ведь даже не позанимались любовью напоследок". – "Но мы не успеем тогда сдать билеты", – возразил практичный Андрей. "А вдруг успеем", – просительно сказала я, увлекая его к постели. И двадцать минут чудесного экстаза были украдены у времени.
Мы приехали на вокзал в пять минут десятого, когда наши билеты уже превратились в ничего не стоящие клочки бумаги. "Ну вот, теперь мы без денег", – грустно заметил Андрей.
В десять часов вечера мы подошли к баррикадам на Краснопресненской набережной, куда с торопливостью муравьев стекались тысячи людей. Энергичные молодые люди преградили нам путь: "Женщин, решено не пускать". – "Как это не пускать? – возмутилась я. – В данный момент я не женщина, я журналистка". Они заулыбались:
"Удостоверение есть?" – "Разумеется". Пробираясь к Белому дому сквозь возбужденную наэлектризованную толпу, нам пришлось еще несколько раз предъявить мое удостоверение. Мы реально увидели ту работу, которую за одни сутки провели защитники российского правительства. Были сформированы добровольные отряды, чувствовалось подобие воинской дисциплины. Добровольцев вооружили металлическими палками и снабдили респираторами и марлевыми повязками на случай газовой атаки.
К Белому дому доставили продукты.
В одиннадцать часов вечера вступил в действие комендантский час. Моросил мелкий противный дождь, и люди грелись у костров. Мы вымокли до нитки и замерзли так, что 3Уб на зуб не попадал. "Надо было водки взять", – сказала я, стуча зубами, Андрею. Мы пристроились в нишу, укрывающую от ветра, к костру, у которого грелся один отряд. "Даша, и ты здесь?" – услышала я радостный возглас. Я рассмотрела в свете костра знакомые лица – студенты из ДАСа. Имена Этих людей я запамятовала, но определенно встречалась с ними в коридорах общежития и часто болтала. Я скрыла эту неловкость самой сердечной улыбкой. Дождь смыл с моего лица косметику, и я выглядела жалким взъерошенным воробышком. Мне одолжили куртку, красную вязаную шапочку и кусок полотенца, который надо было смочить водой и закрыть нос и рот на случай газовой атаки.
Началось долгое томительное ожидание, когда чувствуешь себя таким опустошенным.
Ничего уже нельзя сделать или изменить, все готово и отрегулировано – остается только ждать. Мы вздрагивали от каждого приказа, разносившегося через микрофоны.
