Его приход теми, кто еще не спал, был встречен недоброжелательно. Осуждающие взгляды, как бы говорящие: “Мы же просили вас больше не приходить”, вперились в него. Нас же вообще никто не заметил: как и положено языческим богам, людей они презирали.
Мы присели на краешки чужих коек, главврач, не смутившись приемом, взобрался прямо в обуви на свою.
“Господа!” – начал он свою речь, видимо, заранее заготовленную…
От него мы уже знали, что обращением “Господа!” здесь пользовались даже в те годы, когда вне больницы оно было запрещено. Главврач направил тогда в обком партии письмо с просьбой для этой палаты сделать исключение. “Они мнят себя богами,- писал он.- Для успешного лечения мы должны оберегать их от стрессов и не раздражать неуважением к их ложному статусу, который в период болезни они считают реальным…”
И первый секретарь обкома наложил на письмо резолюцию: “Называть психов господами разрешаю…”
Стоя теперь на койке двумя ботинками и сказав “Господа!”, главврач продолжил так:
“Переживая нашу с вами размолвку, я провел в кабинете бессонную ночь. Лишь под утро мне удалось смежить веки, но едва я это сделал, как предо мной вдруг возник Бог, спать в присутствии которого я не счел возможным. Быть атеистом – совсем не значит быть бестактным. Я могу отрицать Бога, но спать в его присутствии – никогда. “Чем обязан?” – спросил я. “Надо поговорить”,- ответил Бог. “Может, потом? – попросил я. – У меня был тяжелый день”. “Хамло,- сказал Бог.- С Богом аудиенцию не откладывают”…”
“Это какой бог тебе являлся?” – спросил кто-то из больных. Они смотрели на главврача уже не осуждающе, а с интересом. Многие из спящих проснулись, лежащие сели.
“Иегова… Кто ж еще!” – поколебавшись, не очень уверенно ответил главврач, и все повернулись к кряжистому старику, дремавшему в углу.
“Да, да…- пробормотал тот.- Ага, являлся… Было дело…”
Обрадованный главврач продолжал с воодушевлением. Он сообщил собравшимся, что Бог-отец предложил ему место Бога-сына. “Но оно ж не вакантное!” – воскликнул потрясенный главврач. “Иисуса я уволил”,- жестко, без обиняков ответил Бог.
Главврачу всегда было жалко так сильно пострадавшего за свои убеждения человека, а тут еще его и уволили. “Неужели за то, что еврей?” – подумал главврач и спросил вслух: “За что, Господи?”
“Он мне не доверял,- ответил Бог-отец.- Моим указаниям следовал с оглядкой. С одной стороны: да, да, согласен на крест, как скажешь, но с другой – ученикам: купите мечей для обороны. И вообще чуть не пошел на попятный! В самый ответственный момент стал меня упрашивать, чтоб я отменил намеченное: чашу, мол, мимо пронеси. И кому ж, интересно, дать? А ему все равно, лишь бы мимо него. И совсем уж возмутительно повел себя на кресте, вдруг вообразил, что я его оставил. И прямо при всем честном народе стал меня упрекать: “Зачем меня оставил?” Могу ли я такое простить? Ведь получается, что я его завлек на крест – и в сторону, предал. Бог, значит, может быть предателем? Да меня ни один атеист так не оскорблял!..”
