Как расхохочемся с ним за столом или перед сном удержу нету!
Замолчите!
Куда там! С полувзгляда, с полуслова понимали друг друга, на одной волне были, как говорится. У нас были наши "коды", жесты, мимика. Помню, пришла в гости к соседям маленькая девочка Лиза.
Ничего особенного. Толстая, кокетливая. Вбегает мой сын, рывком берет мою ладонь и тащит на кухню.
Мама! Не говори, что мне восемь лет… Я ей сказал, что мне девять.
Почему?
Он шепчет в ухо:
Потому что ей девять.
Ладно. Если спросят…
Он успокоилс и пошел к соседям. Все хорошо, все хорошо… Уютно, радостно ребенок рядом, на репетициях в театре хвалят.
Вдруг влетает мое дите и радостно сообщает:
Мама! Буду деньги тебе зарабатывать! После уроков почту разносить по квартирам. Весь класс будет конверты разносить.
В меня будто выстрелили… Смотрю на него, дух перевести не могу. Нёбо пересохло, коленки ослабли… Мы впились глазами друг в друга, как током пронзенные. Вижу, как его радость сменилась испугом, изумлением. Мне слышалось не "почта и конверты", а сообщение о сожжении всех мальчиков на костре.
Почту? Какую почту? Ни в коем случае! Села на стул и закрыла лицо руками.
Ладно, ладно! Не буду, не буду…
Как я тогда посмела не воспринять, не поддержать его! Я, такая артельская, работящая, вдруг испугалась, воспротивилась, запретила. Невпопад запретила. Пресекла то, что надо было поощрить. Не сосредоточилась, не потрудилась разобраться. Перед сном гладила его спину слава Богу, не дала, не пустила: "Спи, детка, проживем и без почты…"
Потекла жизнь дальше. Моя опека крепчала: сынок сыт, обут, одет.
Остальное ясно, как день,приучайся к труду. "Ты моя, я твой" излюбленный девиз сына. С детства и навсегда.
С годами и "тыльную" часть жизни каждого знали. Моя битва за жизнь, за искусство, его две женитьбы и пробы стать актером не лишили нас нерушимого сосуществования.
Теперь вот непрестанно является личико второклассника, все слышу его известие о почте. Как укор, как удар в сердце. Как показатель невнимания матери.
Сижу как-то у телевизора и смотрю рассказ-интервью матери
Василия Шукшина. Крепкое русское лицо пожилой женщины безучастно. Монотонно, едва шевеля губами, она вспоминает лютое горе и тяжелую жизнь, разговор с Васей, еще мальчиком. "Нарядили его водовозом. Хлеб не на что было покупать. Вся семья надрывалась от зари до зари, но денег не хватало… Трусится, но не возражает. "Бочка высоко, сынок…" "Мам, как дырку достать?"
"На колесо, Васенька, станешь… Ох, ведро тяжелое!" "Ничего, мам, я буду набирать по полведерка". "Правильно, сынок… Жаль было его. Худой, маленький, десятый годок пошел… Не на смерть же, думаю…"
