– Привет, Гриша! – протянул руку Любомир.
– Привет, Любомир.
Но пожатия не получилось. Рука Любомира прошла сквозь ладонь привидения. Старец замялся.
– Неужели та самая Варвара? Слышал! Разговоров в городе о событиях на болотах было много. Кланяюсь, юная особа! – Распутин потух и растворился в воздухе.
– Любит первым быть, никому не хочет уступать. Поняла, как с ними надо? – спросила у девушки Баба-Язя.
– Да, как-то все это непривычно.
– Надеюсь, все страшилища закончились, – сказала Прасковья. – Осталась лишь интеллегенция, но эти призраки милые и совсем безопасные.
Если первые привидения явились без приглашений, то о визите всех последующих объявлял распорядитель. Все новые гости вплывали в зал.
– Первый директор Академии художеств архитектор Кокорин.
– Несчастный был человек этот Кокорин, – тихо сказал Любомир. – Смотри, Варя, у него на плече маленький чертик сидит. Бедняга Кокорин его не видит, а он источник всех его неприятностей. Кокорин графу Шувалову особняк строил, а этот пакостил. Бумаги чернилами заливал. Штукатурку на свежевыкрашенных стенах отковыривал. Мы этого черта промеж себя зовем Графским проказником. А 24 октября 1754 года, когда Шувалов праздновал новоселье, в большом зале внезапно рухнула тяжелая бронзовая люстра. Вот и сошел бедняга Кокорин с ума и после смерти никак успокоиться не может.
– Месье Монферран! – выкрикнул распорядитель.
– А почему он такой грустный? – спросила Варвара.
– Цыганка ему предсказала, что он умрет сразу, как только достроит Исаакиевский собор, – объяснила Полудница. Поверил ей. Мучился всю жизнь. Как архитектору ему хотелось быстрей достроить прекрасный собор, а как человеку…
– Понятно, – кивнула Варвара.
– Господа-товарищи Есенин и Блок.
Пара поэтов появилась в зале слегка покачиваясь. Видно, шли с какой-то дружеской попойки. У Есенина на шее вместо галстука висел обрывок веревки, напоминая, как тот окончил жизнь. Поэт вел на поводке упирающегося красивого пса с бархатной шерстью. Увидев Любомира, молодые поэты направились к нему.
– Привет, Любомир!
– Что задержались, ребята? Самое интересное пропустили! – спросил Любомир.
– На Пантелеймоновском мосту застряли, – пояснил Есенин. – На Фонтанку засмотрелись. Саша отражение фонаря в воде увидел и надолго задумался. Теперь вот какой-то бред несет. Простите его. Депрессия у него последние месяцы. Все никак из нее не выйдет.
– Ночь. Улица. Фонарь. Аптека…– остекленевшим взглядом окинул присутствующих Блок.
