Всадник расхохотался, хлопнул себя по колену.
– Насмешил, парень. Ох насмешил... Принесите его голову, – буднично сказал барон, не повысив голос, словно вина в таверне заказал.
С гиканьем и свистом на подворье ввалились разбойники, хлипкий забор рухнул, в воздух взвилась туча пыли.
Четыре серебристые молнии сверкнули на солнце, два ножа нашли жертвы – хищно впились, словно жаждущие крови вурдалаки. Разбойники захрипели, царапая пальцами торчащие рукояти, и рухнули под ноги бегущих товарищей.
– Ну-ка позволь и нам повеселиться.
За спиной Марка появились оба брата, заслоняя широкими спинами дверь, в руках хищно и радостно дрогнули мечи.
– А где Русак? – не обворачиваясь спросил Марк.
Тишка усмехнулся и ответил, растягивая слова:
– Он вместе с ящеркой сестру охраняет. Видать, дюже храбрый слуга твой, а за столом вчера больше всех отличился.
– Покажем татям поганым! – рявкнул Богдан и первым кинулся к разбойникам.
Он вломился в толпу, как медведь в кусты. Вокруг образовалась пустота, разбойники отступили от страшного меча в его руках, но, подгоняемые грозными окриками атамана, окружили его и наскакивали, как мелкие шавки на разъярённого зверя, силясь свалить.
Чуть в стороне тоже звенели клинки, а в центре бушевал второй брат.
«Десять против троих, – мелькнула мысль, но наёмник лишь усмехнулся: – Не впервой!»
Марк не стал сходить с крыльца. Стоящий на возвышении и прикрытый со спины дверью он легко отражал удары противников, колол и рубил без устали. Меч сплетал смертельные узоры, как живой выл от жажды крови. Разбойникам же приходилось обходить толстые столбы, удерживающие навес, и увертываться от страшных ударов наёмника.
Конники и барон стояли в стороне, наблюдая за дерущимися, и не спешили ввязываться.
Атаман вывалился из боя, в крови, зажимая рану на плече. Ему повезло, что клинок Богдана прошёл вскользь, иначе лишился бы руки.
– Господин барон, помогите же!
Барон окинул взглядом поле боя и скривил губы в презрительной усмешке. Вокруг братьев всё больше оставалось свободного места, разбойники, кому повезло выжить, скуля, отползали назад, менее удачливые товарищи остались лежать на земле с раскроенными черепами и отрубленными конечностями. Марк дрался более спокойно, но жестче. Он двигался стремительно и бил молниеносно, не упускал ни одной оплошности врагов, но при этом помнил о раненном плече и старался его прикрыть.
– Господин! – взвыл атаман, видя, как гибнет его немногочисленное войско.
