Ткачи выполняли в Сарамире особую миссию.
Вот уже сто лет они убивали порченых детей. Когда-то ткачей наделили особыми навыками, умением разыскивать недостатки в обществе и уничтожать их. Они ткали особую материю из людских мыслей и душ. Здесь не было места отклонениям от нормы.
Большую часть времени ткачи проводили в удаленных монастырях, держась обособленным кланом. Но когда дело касалось порченых, или, как их еще называли, искаженных, ткачи оставляли уединенные убежища. Они путешествовали из города в город, из деревни в деревню, появлялись на фестивалях или сборах урожая. Ткачи учили обычных людей распознавать порченых в толпе, убеждая сообщать о появлении людей с отклонениями в поведении или необычными способностями.
Появление мужчин в бронзовых масках наводило на население суеверный ужас. Люди внимательно слушали поучения ткачей и передавали дословно своим детям. Ткачи неустанно твердили сарамирцам об опасности, которую несут порченые. Поэтому не было ничего удивительного, что для многих дети с необычными способностями ассоциировались с демонами. Мало кому из детишек, волею судьбы родившихся с какими-то отличиями, удавалось выжить.
Виррч ждал, когда Анаис, наконец, посмотрит ему прямо в лицо. Но императрица благоразумно избегала зрительного контакта.
– Думаю, наш спор неуместен. Ваше величество, вы не можете не понимать, чем навлекли на себя гнев подданных. Ребенок, которого вы произвели на свет, оказался порченым. Народ не видит особой разницы между принцессой и кривыми, слепыми или хромыми детьми, если они – порождение зла. Мы, ткачи, каждый день имеем дело с ними. Эти дети… другие. До сегодняшнего дня считалось, что у династии Эринима есть наследник. Болезненный, но все-таки наследник. Сейчас же многие знатные люди отвернулись от вас. Ваш поступок, госпожа, не заслуживает прощения или оправдания…
– Мои действия объяснимы. Я берегла будущую наследницу трона, – перебила его Анаис. – Моя дочь станет императрицей.
– Порченая? – захихикал Виррч. – Я очень сомневаюсь.
Анаис отвернулась и уставилась на фонтан. Императрица понимала, что Виррч прав. Народ никогда не согласится принять на троне того, кого называют порченым. Но разве у нее есть иной выбор?
Люция не только рано научилась говорить, но и обладала множеством других неординарных способностей. Еще будучи в положении, Анаис инстинктивно чувствовала уникальный талант ребенка. И знала, чем это грозит.
Сначала императрица отказывалась верить. Но даже убедившись в необычности дочери, она не стала убивать ее. Анаис не отказалась бы от Люции ни за что на свете.
