Яртур | страница 120



Боярин Бутуй без споров и даже с большой охотой присоединился к товарищам по несчастью. Среди которых выделялся царственной осанкой верховный правитель Сарматии Аркасай. Надо отдать должное сармату, несмотря на печальные обстоятельства, он не потерял присутствия духа, в отличие от сколотского боярина Кобяка, обычно дородного и самоуверенного, а ныне исхудавшего и облинявшего до полного безобразия. А ведь в плену он пробыл меньше суток. Князь Велемудр держался бодрее, хотя рассчитывать на благосклонность Яртура ему не приходилось. Именно Велемудр в свое время требовал изловить блудливого княжича и предать его смерти, и именно он громче всех кричал о виновности княгини Лады на суде волхвов и князей.

– Вот гад! – сказал вдруг боярин Кобяк и дернул отвисшей щекой. – Как сыр в масле катается.

Бутуй, решивший было, что эти слова относятся к нему, нахмурился и даже стал шарить рукой по поясу в поисках отсутствующего меча. Но вскоре сообразил, что гадом расстроенный сколот назвал боярина Бренко, гоголем ходившего по Яртурову стану в окружении веселых себерских старейшин.

– Так ведь он еще до начала войны к Яртуру переметнулся, – пояснил князьям и боярам Бутуй. – И каган не забыл его заслуг.

Боярина Бренко Бутуй считал круглым дураком, свихнувшимся на магии, но теперь вдруг выяснилось, что этот изгой, коего князь Родегаст не пускал на порог своего замка, оказался едва ли не самым дальновидным среди асов и уже успел завоевать расположение нового владыки. Боярину Бренко не так давно стукнуло тридцать пять лет, роста он был небольшого, но чрезвычайно подвижен. Его круглые совиные глаза смотрели на мир с изумлением, словно постоянно ждали от окружающих чудес. И, надо признать, чудо наконец-то случилось и даже накрыло своим крылом абсолютно никчемного и глупого боярина.

– Сочувствую тебе, Бутуй, – вздохнул Кобяк. – По слухам, княгиню Ладу убили именно в твоем саду.

Все полоненные князья и бояре ждали, что ближник князя Родегаста станет сейчас запираться и наводить тень на плетень, дабы спасти шкуру, но ошиблись в своих предположениях. Боярин Бутуй хранил на лице полную невозмутимость, словно это не над ним сейчас был занесен топор палача. А ведь многие рассчитывали, что, снеся голову убийце своей матери, Яртур удовлетворит жажду мести, и у остальных старейшин появится возможность откупиться. Конечно, Бутую сочувствовали, но разделить с ним печальную судьбу никто не захотел.

– Успел я тут словом перемолвиться с боярином Весенем, – сказал спокойно Бутуй насторожившимся старейшинам. – Есть возможность договориться с Яртуром.