При этих словах он поднял с земли сук и запустил в Волькшу. Для Олькши все это было шуткой, так что палку он швырнул в пол силы. Если бы он вложил в бросок всю свою неуемную мощь, как делал это при игре в чушки, Волькше было бы несдобровать. Хотя, кто знает: русоволосый мальчишка, не поворачивая головы, вскинул левую руку, поймал летящую в него корягу и положил возле себя.
– Ну-ка, племяшка, верни дяде палку, – потребовал Олькша.
Волкан продолжил безучастно кидать камушки в воду.
– Ты что оглох, поганка ядовитая!?
Плюх… Плюх… Плюх…
Привлеченная всплесками, неподалеку взыграла большая рыба – рванулась разыскивать разыгравшихся мальков.
– Да я смотрю, ты по-венедски плохо понимаешь, как твоя мамка-иноземка! Ну-ка бросай сюда палку, а то худо будет.
Это все еще была шутка. Олькшина шутка. Шутил он так. В голосе его звучало больше насмешки, чем угрозы.
– Бросай, говорю, варг латвицкий!
Волькша повернулся к приятелю. Недобрый румянец заливал лицо парнишки, которое при этом было лишено всякого выражения. Невозмутимо он поднял злосчастную палку и швырнул ее в воду, туда, где недавно блеснула рыбина.
– Ах, вот ты как!? – вскипел Олькша: – Дядю не слушаться?
Рыжий верзила не поленился встать и подойти к сидящему Волькше. Невероятно, но канапушки покрывали даже босые Олькшины ступни, оставляя бледно-розовыми только подошвы и пальцы ног.
– А ну-ка встань!
– Олькша, мне надоело, – ответил Вольк.
– Что тебе надоело, гнида бесхозная?
– Шуточки твои надоели. Тебя слушать, как козий навоз подъедать. Прекрати уже, а?
– Ты как с дядей разговариваешь?!
– Да какой ты мне дядя, Олькша. Пока ты щепу раскладывал, я все в уме подбил. И это не я тебе, а ты мне племяшом приходишься. Только очень дальним. Как осина дубу.
– Умничаешь, гнусь латвицкая? – прохрипел Олькша. Как все сквернословы он был обидчив, как красна девица: – Это кто осина, а кто дуб?
– Сам догадаешься или подсказать?
– Да уж подскажи, подскажи.
И глухой услышал бы, что шутки кончились. А о том, как драчлив Олькша знала все округа. Так что любой другой Ладонинский парнишка предпочел бы как можно быстрее свести все на хи-хи и убраться с Олькшеных глаз долой. Любой, но не Вольк:
– Осина – дерево бестолковое. Чуть ветер подует – и ну листьями трепать, как языком дурным. Только тебе даже ветра не надо. Сам треплешься.
В следующий миг Волькша уже болтался над землей, схваченный за грудки могучими руками разгневанного приятеля.
– Да я тебя утоплю, щенок латвицкий! – ревел Олькша.
