– Да быть не может?! – усомнилась Ятва, глядя на задремавшего прямо с сиськой во рту младенца. То ли от этого взгляда, то ли сам собой, но в этот миг он проснулся и вновь зашевелил беззубыми челюстишками.
– Перво-наперво: на темечке у него шеломчик. Вон гляди под волосиками вроде тонкого рыбьего пузыря. Через день другой, как пуповина подсыхать станет, шеломчик иссохнет и пропадет. Но сейчас его еще видать.
И действительно на головке младшего из Годиновичей Ятва увидела едва заметную тонкую кожицу, точно маленькую шапочку, надетую не на волосы, а под них.
– Во-вторых, – продолжала Лада, – вот это родимое пятнышко на руке. Ни дать ни взять – туча Громовержцева,[79] на которой он по небу разъезжает да молнии в разные стороны раскидывает. Ну, а если с другого конца посмотреть, то опять же Дуб Перунов[80] выходит. Могучий и крепкий, как Дом.
Пятнышко роженица и сама заметила, да только прежде чем волхова об этом сказала, она бы и не подумала, на что оно похоже. А ведь и правда, если от локтя к плечу смотреть – грозовая туча видится, от плеча же к локтю – раскидистое дерево.
– Вот и глаз его тоже, – сказала ворожея.
– А глаз-то что? – спросила Ятва. В этом миг младенец нахмурился от какого-то неудобства и распахнул несмышленые глазенки: вокруг светло-светло-серой зеницы шел темно-синий ободок. Ну, как есть, глаза волчонка, да и только.
– Имеются и другие знаки, более верные, – продолжила Лада, посчитав, что Ятва поняла все, что волхова хотела сказать про глаза новорожденного: – но только ты их все равно не увидишь, поскольку они обычным людям незримы.
– И что же все это значит?
– А значит это, что родился в вашей семье Светлый Трувор. Дивный Ратарь. Великий воин, одним словом.
– Нет, Лада! Нет! – всполошилась Ятва: – Сними с дитяти эту Мокошь! Я знаю, ты можешь. Ты же всем волховам волхова! Ты же сама знаешь, что если в семье пахаря родится трувор, то быть большой беде. Придет на наши земли Недоля великая и польется кровь. Сделай же что-нибудь, Лада-Ладушка!
– Была бы я Ладой-Матерью, женою Перуновой, может статься, и сделала что-нибудь. Хотя и ей Мокшу-судьбу лишний раз умолять заказано. Так что смирись. Не всякий трувор в Явь для большой крови приходит. А метки Перуновы – это еще не трувор. Для того чтобы он таким стал, его еще и Радогаст[81] приветить должен. Именно его именем всех княжичей оберегать надо. А вот как с твоим дитем быть – мне еще поразмыслить надобно.
– Посвяти его Велесу.
