— Досточтимый Лунобор умышленно построил себе жилище на такой высоте, дабы, воспарив над лунной суетой, в нерушимом покое погружать свои взоры в звездные руны мироздания, — пояснил Лазурный.
— Ни дать ни взять, избушка на курьих ножках! Ну а красотища, ай-яй-яй! Иуда китайцам с их безумными выкрутасами! Отменно вы тут строите, хаха-ха!..
И пан Броучек, уперев руки в колени, таращился кверху, не в силах сдержать смеха.
— Что?! Да как ты смеешь, земной варвар, насмехаться над созданиями нашего зодчества?! — возмутился селенит. — Ты, который жил на Земле не иначе как в каменной берлоге!..
— Поаккуратнее, пан Лазурный!.. Наши жилища во сто крат лучше ваших. По крайней мере там нет этих дурацких финтифлюшек. Стоят себе четыре гладких стены, а над ними, без всяких затей, трехскатная крыша, как и положено нормальному дому.
— Так я и думал! Вашей архитектуры только и хватило, что на убогие коробки да шпили! И вы умудряетесь в городах, сплошь застроенных прямоугольниками да призмами, жить и не умирать от скуки! О, сколь жалко и низменно ваше зодчество по сравнению с нашим, которое словно бы божественной музыкой оживляет и вовлекает мертвый камень в вихрь танца. Наша фантазия в свободном полете, точно по мановению волшебной палочки, рождает великолепное роскошество форм, напоминающих лианы и цветы райских кущ.
— Меня интересует одно — как мы попадем наверх?
— А для чего же Пегас? Садись позади меня!
Селенит вспорхнул на крылатого альбиноса, и Броучек не без колебаний тоже забрался на скакуна. Послышалось: «Пегас, наверх!» Конь с глухим шумом раскинул крылья и в мгновение ока поднял путников к порогу дома, а когда те спешились, снова опустился вниз.
По галерее навстречу им шел облаченный в темный хитон величавый старец, которого, впрочем, почти не было видно: спереди его закрывала длинная окладистая белоснежная борода, сзади — длинные кудри, волнистым молочным потоком ниспадавшие до самого пола. Из этой буквально затопившей старца белизны явственно проступало лишь благородное лицо, кожа которого была столь же нежна и прозрачна, как и кожа Лазурного. Казалось, сама серебристая Луна выглядывает из лилейных облаков. Под снежными хлопьями бровей яркими звездами сверкали мудрые глаза, а голову внушительно венчал высокий колпак, смахивающий на рейтарский сапог носком вперед.
— Певец, избранник неба, милым гостем будь! Спеши, подобно чайке, утомному на грудь! — пропел почтенный старец прекрасным басом.
