Мне трудно решиться написать, что за этим последовало… Я знаю, научные предрассудки слишком сильны, чтобы кто-нибудь поверил моему рассказу и не назвал его глупой выдумкой. Однако совесть не позволяет мне в угоду предрассудкам описывать события иначе, чем они происходили на самом деле.
Пан Броучек взобрался на стену и, не сводя глаз с Луны, медленно двинулся поверху. Внизу, на склоне градчанского холма, раскинулся обширный сад какого-то вельможи; в верхней, более крутой части холма, были разбиты террасы, поодаль виднелись обрамленные ажурными перилами две каменные лесенки в стиле барокко, которые, расходясь и снова сходясь через правильные интервалы, вели наверх к небольшой беседке, лепившейся к ограде. Возможно, мое описание не совсем точно, но я не отношусь к последователям Золя и скрупулезной точности ради не брошу перо на самом интересном месте, чтобы бежать на Градчаны поглядеть на эти лесенки и на эту беседку…
Итак, пан Броучек двигался по ограде к беседке.
Не знаю, действительно ли ее крыша столь незначительно возвышается над каменным ограждением, чтобы можно было без труда перейти на нее, но факт остается фактом, — пан Броучек очутился на вышеупомянутой крыше. Он добрался до конька и, оседлав его, обхватил руками железный флажок флюгера. Взор пана Броучека по-прежнему был прикован неодолимой силой к Луне, и наш герой, преисполненный страха и невыразимого блаженства одновременно, всем своим существом почувствовал воздействие лунных чар. Вопреки его воле растопыренные ноги начало заносить назад, все выше, выше; пан Броучек уже не сидел, а лежал на коньке вниз животом и что было мочи цеплялся за флюгер.
А ноги продолжали упорно возноситься в воздух. Вот уже приподнялось туловище, вот уже все тело, влекомое чудодейственной силой, повисло головой вниз, ногами к небесам — над крышей беседки, и только вытянутые руки продолжали судорожно цепляться за острие флюгера. Однако они не могли противостоять неведомой силе; в конце концов руки разжались и — сей факт превращает хитроумные научные построения Ньютона в груду жалких обломков! пан Броучек с невероятной быстротой начал падать, но отнюдь не на Землю, а в противоположном от Земли направлении, в необъятные просторы вселенной.
С ужасающей стремительностью уходила в бездну Прага, подробности ее ландшафта исчезали, расплываясь на однообразном фоне огромного диска, который все разрастался и разрастался, но пан Броучек уже ничего не видел, его сознание затуманилось.
