Курылович беспокойно шевельнулся. Дзевоньский заметил, как напрягся его подопечный, почесал нос, стрельнул глазами в сторону. Было ясно, что Курылович «снимает» свои проценты с общей суммы. Дзевоньский нахмурился.
– Я думаю, вы должны немного изменить наше задание, – пояснил он, – необходимо более подробно рассказывать о жизни нашего героя, его семье. Я принес вам несколько сообщений, опубликованных в западных газетах о заложниках. Двое французских журналистов были захвачены в Ираке. И вот еще один случай, когда в том же Ираке освобождали итальянскую журналистку. Мы заинтересованы, чтобы сообщения об этих заложниках появились в здешних газетах. Сначала общим фоном, затем более конкретно. – Дзевоньский достал из кармана конверт с газетными вырезками на русском и английском языках.
Увидев конверт, Курылович встрепенулся. Может, и деньги ему принесли в таких конвертах, которые находятся во внутренних карманах генерала?
– Обязательно! – отозвался он почти радостно. – Холмский все сделает. Я ему передам, чтобы они упомянули эти факты, когда будут писать об исчезнувшем журналисте. Что-нибудь еще, пан Дзевоньский?
– Да, – улыбнулся тот, – еще узнайте номер его счета, чтобы мы могли переводить ему деньги непосредственно в банк. Мне кажется опасным передавать ему такие большие суммы наличными.
– Это неразумно, – быстро возразил Курылович, краснея от волнения. – Это очень неразумно с вашей стороны, пан Дзевоньский. По внутренним законам России любая сумма свыше двадцати тысяч долларов подлежит обязательной проверке. И обо всех подобных перечислениях сообщают в налоговую полицию. Перевод сразу ста пятидесяти тысяч долларов может вызвать подозрение.
– Ничего. – Дзевоньский видел, как нервничает его собеседник, и это, похоже, доставляло ему удовольствие. – Мы будем переводить ему небольшими порциями – по девятнадцать тысяч. Чтобы не подвергать его риску и не утруждать вас, пан Курылович.
– Мне кажется, наличными все-таки удобнее. – Курылович начал понимать, что его собеседник просто издевается над ним. – Но если вы так считаете…
– Хорошо, – вдруг согласился Дзевоньский, – завтра я сам поеду вместе с вами к Холмскому и передам ему деньги. Сто пятьдесят тысяч долларов? Или меньше? Какой процент навара от этого имеете вы, пан Курылович?
– Как вы можете такое говорить? – попытался возмутиться Курылович. – Вы меня столько лет знаете…
– …и вы всегда были мошенником, пан Курылович, – в тон ему ответил Дзевоньский. – Так сколько вы имеете? Двадцать пять процентов или пятьдесят? Я ведь все равно узнаю, но будет лучше, если вы расскажете мне сами.
