В ответной речи я искренне пожелал ученикам прожить свои жизни с пользой, а потом добавил, что мне-то едва ли это удается: хоть я и довольно хороший адвокат, но единственная причина, по которой я сегодня стою здесь, – это то, что мой отец умер и оставил мне уйму денег.
Упомянув отца, я прикусил язык. В последнее время я все чаще замечал, что с годами становлюсь более сентиментальным. Были и другие признаки старения – например, пара волосков, растущих у меня из ушей. Здесь, похоже, имеется причинно-следственная связь. Может, стоит вложить деньги в медицину, чтобы ученые определили, как по волосам, растущим из ушей, оценивать эмоциональное состояние человека.
Затем сессия «вопрос-ответ» пошла на удивление оживленно. Большинство учеников хотели узнать о деле Уилли Миллера, причем больше всего их интересовало, какие ощущения я испытывал, посещая Уилли в камере смертников.
Дело Гарсии вызывало меньше интереса. Кое-кто из учеников знал Оскара или слышал о нем от соседей, а знать Оскара означало быть равнодушным к его судьбе. Однако меня проводили громкими аплодисментами, после чего я направился в тюрьму повидать своего клиента.
Оскар был взволнован и заметно напуган; почему-то именно слушания, а не арест и не заключение, заставили его почувствовать реальность происходящего.
Тонкости психологии не для Оскара, и я лишь спросил, есть ли у него какие-нибудь вопросы насчет того, что происходило сегодня в суде.
– Этот парень, Кэмпбелл, кажется, хочет меня поиметь.
Это был не вопрос, но почти вопрос.
– Он хочет отправить тебя в тюрьму на весь остаток твоей жизни.
– Сукин сын.
– Видимо, ты встречался с ним раньше, – сказал я. – А теперь расскажи мне все по порядку: что ты делал в ночь убийства, по минутам, так подробно, как только сможешь вспомнить. Не пропускай ни одной детали, какой бы мелкой и незначительной она ни казалась.
Мрачный Оскар помрачнел еще сильнее.
– Я был занят, – пробормотал он.
– Это не совсем та деталь, которая мне нужна.
– Эй, мужик, а что ты хочешь, чтобы я сказал? – спросил он, явно раздраженный моей настойчивостью.
– Я хочу, чтобы ты сказал мне, где ты был в ту ночь. Потому что если ты не будешь со мной сотрудничать, то я могу точно сказать тебе, где ты будешь проводить каждую ночь до конца твоей жизни.
– Я занимался своим бизнесом, – буркнул он.
– Где? В парке?
– Нет.
Теперь я был раздражен.
– Черт возьми, Оскар, где тебя носило в ту ночь?
Он принялся рассказывать довольно бессобытийную историю о мелкой торговле наркотиками в парке и около него с некоторым добавлением сутенерских сделок. Все это продолжалось примерно до часа ночи, и он утверждал, что некоторые люди, которых он упомянул, подтвердят это, если их вызвать. Но даже если заручиться их показаниями, сомневаюсь, что присяжных это бы убедило.
