Надеюсь, этому персонажу мы не станем приписывать дар всеведения? Тогда давайте рассуждать логически. Ну, как Иуда угадал само место – более или менее ясно: видимо, Гефсимания служила Апостолам постоянным убежищем в течение последних дней («Днем Он учил в храме; а ночи, выходя, проводил на горе, называемой Елеонскою» – Лк 21:37); отметим, что в Гефсиманском саду действительно есть скала с большой пещерою, которая, судя по всему, и служила Апостолам жилищем (Библейская энциклопедия, I:159). Именно отсюда они, видимо, и отправились в Иерусалим на Тайную вечерю. Непонятно другое: на чем основывалась уверенность Иуды в том, что Иисус вернется в эту ночь на свою заведомо засвеченную базу? Ставя себя на место Учителя, он должен был бы предположить, что тот попытается вырваться из-под колпака и немедленно исчезнуть из окрестностей Иерусалима, как уже неоднократно проделывал ранее (например, Ин 10:39-40). Эти «исчезновения» Иисуса очень интересны сами по себе, однако сейчас речь не о них.
Мы как-то привыкли исходить из того, что в ту ночь в основе всех действий (а вернее – бездействия) Христа лежало его твердое намерение «испить чашу сию». Между тем, сыщикам для успеха реальных оперативно-разыскных мероприятий необходимо как минимум верно отрефлектировать мотивации разыскиваемого. Кажутся ли способными на столь точное проникновение в помыслы Спасителя Иуда и стражники Синедриона? Вопрос, по-моему, риторический. И – с другой стороны: пусть Иисус уже окончательно распорядился собственной жизнью. Однако мог ли такой человек, как он, сознательно подвергать риску – смертельному, и притом совершенно бессмысленному – своих учеников, оставаясь вместе с ними? В момент ареста Учитель заявляет: «Если меня ищете, оставьте их, пусть идут! (да сбудется слово, реченное Им: из тех, которых Ты мне дал, Я не погубил никого)» (Ин 18:8-9). Однако, прямо скажем: его собственный вклад в то, что ученики остались живы, кажется минимальным. Ведь это же просто «преступный недосмотр», что их не перебили на месте в момент инцидента с Малхом!
Все эти соображения позволяют предположить следующее. Иисуса в ту ночь ждало в Гефсиманском саду некое дело – настолько важное, что, не сделав его, он не мог ни покинуть Иерусалим (даже под угрозой ареста), ни добровольно сдаться первосвященникам; Иуде же было об этом известно. Можно предположить, что в саду – месте своего последнего укрытия – Иисус должен был либо что-то взять в условленном месте, либо, напротив, оставить, либо – что скорее всего – с кем-то встретиться. И если его действительно ждал в саду некий человек (вспомним, например, годичной давности ночной визит к Иисусу члена Синедриона Никодима), то становится понятным, почему Иисус, не считаясь с опасностью, постарался успеть в Гефсиманию раньше сыщиков.
