Трудно судить о масштабности тоналя, о его размахе в деле освоения ясно сознаваемого поля восприятия, но то, что мы утратили гораздо больше, чем можем себе представить, а приобрели маленькую, зато ярко освещенную площадку с ограниченным количеством однообразно структурированных объектов, — вне всякого сомнения. Этими однотипными структурами можно играть, бесконечно комбинировать и дробить их, по-всякому соединять между собой. И все. Это — наш мир, мир нашего тоналя. Он включает в себя крохотную область Реальности, деформированную и спрессованную разумом, языком, описанием. В нем можно открывать любопытные частности вечно — он вам никогда не наскучит. Есть только одно существенное «но». Плоть от плоти Реальности, тональ, тем не менее, бесконечно далек от нее и прилагает неустанные усилия, чтобы изолировать вечное чудо и неописуемую красоту нагуаля от нашего восприятия, от нашего «запрограммированного» описанием мира внимания. Таким образом, мы находимся в ситуации, где описание мира непрерывно усложняется, форма его становится все более совершенной, а внешняя, подлинная Реальность отдаляется от нас в непроглядную тьму с каждым шагом.
Ностальгия по Реальности и чувство безысходности — вот главное содержание бессознательного, рождающего память о "золотом веке", представление о падении в пропасть и в грядущий мрак.
Но человек не желает расставаться с мечтой об утраченном рае. Он хочет верить, что существует "эзотерическое знание" — знание для избранных о том, как вернуться туда. Иные духовные школы безобразно этим спекулируют, созывают учеников, апеллируют к своему мнимо древнему происхождению — и это уже явная несуразица, ибо чем знание древнее, тем менее оно вербализуемо, более того — тем менее оно актуально для современников, ибо тональ древних отличался от тоналя нынешнего человека разительным образом. Ссылки на этические причины сокрытия знания от профанов — только уловка, ибо на самом деле знание либо непередаваемо вообще, либо его усвоение требует полной трансформации личности, на что массовое сознание не способно в любом случае.
И если уж говорить об "эзотерическом знании", то лишь как о памяти доинтеллектуальной эпохи, памяти немого и неразумного переживания мира. Такое знание бывает невероятно эффективным, но не является достижением вида; напротив, это атавизм, руины, фрагменты, археологическая диковинка, ценная для исключительно одаренных визионеров (которые также несут в себе этот атавизм, генетический отголосок первобытного провидца), но в таком виде бессмысленная для выросшего и изменившегося человечества. Так что призывы вернуться туда, где можно вновь сложить из осколков бесформенного истукана, дававшего власть далеким предкам, — либо наивная утопия, либо мракобесие, либо корыстный обман с целью установления теократических порядков.
