Санаторий "Черная Речка", реабилитация сердечно-сосудистого люда.
Временно утраченные функции восстанавливаются в полном объеме.
Один постоялец с приличной динамикой отправился удить рыбу, выпил на берегу бутылку водки на березовых бруньках.
Ударился в камни лицом, умер. Удочка в руке, поплавок дергается хронически.
Доктор, на месте происшествия:
- Небось, крупная рыба попалась. Дернулась, свалила и убила.
Потянул леску, вытащил окунька с палец величиной.
Выпустил, потому что - Скорая Помощь, не зря же приехали жизнь спасать. Был такой мультфильм про ослика, который хотел спасти дедушку-осла от рыбы, а спас рыбу от дедушки.
Попадаются люди, которые с болезнью ничего для себя не теряют и не приобретают.
Им вроде и посочувствуешь, а потом пожимаешь плечами. И вроде бы они не такие уж равнодушные, и не самые тупые, и беспокоятся в меру - а все как-то оно не так, без огня.
Лежала у меня одна.
Тетка такая, рыхлая, лет пятидесяти.
У нее болела и слабела нога. Ну, не очень сильно болела и не очень шибко слабела. Из всех бумаг у нее была только маловразумительная грамота из 3-й больницы, прославившейся своим творческим подходом к действительности. Там, судя по скупым фразам, с теткой не особенно церемонились: разрезали спину на предмет неизлечимого радикулита, отпилили зачем-то маленький, ни на что не влияющий кусок хребта и зашили снова, без объяснений.
А сама тетка не очень-то внятно рассказывала про свои беды. Заболела она то ли пять лет назад, то ли пятнадцать. После операции стало не то лучше, не то хуже. И вообще.
Вот так она лежала-лежала, без сдвигов и перспектив. Общалась с соседками по палате в обычной для себя, ровной тональности - как в булочной, в собесе, в сберкассе. Потом раздобыла себе палочку, лечебную трость, и бодро ковыляла с ней: мол, да, с палочкой, но мы и с палочкой, как утка, дойдем и сядем на свой душ Шарко.
Увидев трость, я забеспокоился.
Диагноза как не было, так и не было. И я вспомнил, что у нас на такие случаи есть профессор, позвал его.
Тот сел напротив тетки, потер руки, выслушал мой озабоченный отчет и приступил к допросу тетки. Пока она отвечала, лицо его делалось все более недовольным.
Тетка покорно, без лишних эмоций, вела бесконечное повествование обо всем на свете.
Профессор нетерпеливо заерзал и стал ее грубо осматривать. Я смотрел и дивился резкости его движений. Не сказав ни слова, он вышел из палаты, мы пошли в кабинет. Я спросил, нет ли у тетки рассеянного склероза - поганая такая болезнь, безнадежная.
