– Так пишут в газетах.
– Открытый мятеж в Тибете может повлечь за собой вмешательство Монголии или Индии, связанных с этой страной религиозными узами. Если начнется новый китайско-индийский конфликт, Пакистан, являющийся союзником Китая и ожесточенным врагом Индии, несомненно, откроет второй фронт. Пакистан – ядерная держава. Вы понимаете, что это значит?
– Да. Бай-бай, Индия... Проклятие!
– Немедленно выезжайте в Тибет, Римо.
– То, что произошло с тибетцами, по всей видимости, нас не касалось?
– И да, и нет. Но теперь, когда я знаю, что мастер Синанджу положил начало цепи событий, ведущих к кризису, наш долг – остановить Скуирелли Чикейн.
– Чей это «наш», белоглазый? – буркнул себе под нос Уильямс.
Накануне отбытия из Индии в Тибет сорок седьмой бунджи-ламе не спалось.
Обуреваемая дикими снами, она беспокойно ворочалась на своем канге, что и было отмечено в священной летописи. Опускалось, правда, что бессонница в значительной мере была вызвана большим количеством съеденных вишен в шоколаде.
Сидя на канге, слишком взвинченная, чтобы спать, актриса своими безупречно правильными зубами, свидетельствующими о высочайшем духовном развитии, хрумкала шоколадную оболочку, предварительно высасывая сладкий нектар.
Время от времени она напевала себе под нос:
Я Будда.
Будда это я.
Я сижу под деревом бодхи[27]. Не плачь обо мне, Пасадена-а-а.
У обители далай-ламы под названием «Дхарма-сала» собрались тибетские изгнанники. Вращая в руках свои молитвенные колеса с кисточками, они внимали чудесным звукам. Те, кто понимал английский, переводили.
– Новый бунджи-лама поет сладко-сладко, как всякая женщина, – отмечали другие.
– Подойди же, «Эвита», – пела бунджи.
Последнюю фразу не так-то легко было перевести, посему в следующем столетии эти слова вызывали много споров среди буддистов.
– Бунджи, бунджи! – взволнованно кричали тибетцы. – Благослови нас, о бунджи!
Скуирелли Чикейн слышала эти крики, но не понимала их значения. Да и зачем ей понимать? Главное – в связи с ее новым призванием ей никак нельзя игнорировать своих новых поклонников.
Облаченная в свое шафранно-желтое одеяние, в остроконечном колпаке, благодаря которому маленькая танцовщица казалась выше ростом, Скуирелли вышла на большой балкон, откуда далай-лама обращался к своим приверженцам.
Женщина все еще посылала воздушные поцелуи бурно приветствующей ее толпе, когда появился Лобсанг.
– Они всего лишь хотят испить твоей мудрости, о Будда! – изрек Лобсанг.
