Глупенькая девочка, — счастья твоего.
Ты встречаешь радостно нежную весну.
Ожиданья тайные я ли обману?
В чью-то душу робкую я сошел, как бог,
И взращаю цветики вдоль ее дорог;
И, как солнце майское в небе голубом,
Я горю надеждами, я дышу теплом;
Властным мановением жизнь пробуждена…
Пусть же радость празднует новая весна!
Пусть поля оденутся в зелень и цветы,—
Я хочу, чтоб юностью опьянилась ты!
Что бы в сердце ни было, знаю я одно:
Быть с тобою ласковым, нежным мне дано.
И слова безумные, те же, что всегда,
Повторяю кротко я: «Любишь? любишь?» — «Да».
1912
«Как струны оборвавшейся жалобный звук…»
Как струны оборвавшейся жалобный звук,
В сердце — эхо недавних желаний и мук.
Детский взор, милый лик, прелесть ласковых рук,—
Почему это все стало чуждым мне вдруг?
За окном уже день, и сквозь просветы штор
Наглый луч на кровать смотрит прямо в упор.
Плечи молча целую, бесправно, как вор,
Знаю, понял: окончен мучительный спор…
Ночи гаснет недолгий, обманчивый бред.
В безразличьи твоем есть безмолвный ответ,
И «не знаю» звучит беспощадней, чем «нет»…
Заливает двоих все решающий свет.
Нынче — осень, вчера ликовала весна;
Кто жестоко исчерпал всю душу до дна?
Из подушек ты смотришь, как прежде, ясна,
Но уныло звенит, умирая, струна…
«Любовь, как властный недруг, вяжет…»
Но есть сильней очарованье.
Ф. Тютчев
Любовь, как властный недруг, вяжет,
Любовь, смеясь, ведет на казнь
И слов пощады нам не скажет.
Но сладостны ее насилья,
Мы за плечами чуем крылья
И в сердце — радость, не боязнь!
Страсть — властно налагает цепи,
Страсть угнетает, как тиран,
И нас влечет в нагие степи,
Там мы, без сил, клянем миг каждый,
Там, истомясь от смертной жажды,
Мы гибнем от позорных ран.
Но, если, совершая чудо,
Тюрьму вскрывает нам Любовь,—
Мы радостно бежим оттуда.
Когда ж спадают цепи страсти,
Мы — все в ее волшебной власти
И сами к ней приходим вновь!
1912
«Безумец! думал плыть ты по…»
Безумец! думал плыть ты по
Спокойной влаге, в сладкой дреме,
Но, как герой Эдгара По,
Закручен в бешеном Мальстрёме?
Летят, свистят извивы волн,
Их громовые стоны звонки;
Летит твой наклоненный челн
В жерло чудовищной воронки.
Но, как герой жестоких Tales,[3]
Припомни книгу Архимеда:
Лишь разум не сошел бы с рельс,
И мысли суждена победа!
Мой разум, бодрствуй! мысль, гори!
Мы с вами созданы для рыб ли?
В душе мерцает свет зари…
Мой разум! нет, мы не погибли!
1912
«Огни! лучи! сверканья! светы!..»
Огни! лучи! сверканья! светы!
Тот ал, тот синь, тот бледно-бел…
Слепит авто, с хвостом кометы,
