«Умрем в объятиях полночной тишины!..»
Умрем в объятиях полночной тишины!
Я так утомлена, а ты однообразен,
Желании давно расплетены,
И разговор бессвязен.
Умрем в объятиях полночной тишины.
И вспомнится мне ночь… Немая мгла кругом.
Он также рядом спит с улыбкою беспечной…
Душа полна и страхом, и стыдом,
И скорбью бесконечной.
Кругом молчание, немая мгла кругом.
Идет за часом час — все ближе новый день.
Рассвет так страшен мне — так страшно
пробужденье.
Закрыв глаза, я вся ложуся в тень,
Ищу минутного забвенья…
Рассвет неумолим — все ближе, ближе день.
О, если б ночь могла повиснуть навсегда!
О, если б и душа была бы тьмой одета!
Но день идет, мой первый день стыда,
Горят лучи рассвета.
Все кончено… он здесь… он здесь и навсегда!
30 апреля 1896
«Белеет ночь. Деревья сквера…»
Белеет ночь. Деревья сквера
Гигантским мохом поднялись.
Вот из-за крыш луна-химера
Приозарила светом высь.
И в фосфорическом сияньи
Открылся бледный мир чудес:
Дома стоят, как изваянья,
Висит, как полог, свод небес.
Как декорации феерий,
Деревья тянутся к луне.
И кто-то есть в пустынном сквере,
Поднявший руки к вышине.
1 мая 1896
«Небо задернула бледная пленка…»
Небо задернула бледная пленка,
Солнце мигает, и солнце бледно…
Мой дорогой, посмотри же в окно!
Сердце, беспечное сердце ребенка,
Снова счастливо и снова полно —
Этой минуты ждала я давно!
Знаешь, в сиянии солнца мне стыдно,
Знаешь, во мгле и с тобой мне смешно.
Этой минуты ждала я давно.
Мне хорошо, никому не завидно…
Сердце беспечно, и сердце полно…
Мой дорогой! Посмотри же в окно!
1 мая 1895
«За годами год, девятнадцатый год…»
За годами год, девятнадцатый год
Висит надо мною недвижимый свод,
Недвижимый свод неподвижной тюрьмы,
Обвеянный Ужасом Тьмы…
За годами год вереницею лет —
Висит надо мною бесформенный бред,
И с дикою грезой напрасна борьба —
Кошмар не оставит раба.
В усильях проснуться всегда истомлен,
Я снова хочу погрузиться в тот сон,
Где тени видений покинут меня,
Чтоб утром проснуться для дня.
Но нет возвращенья ко сну моему,
В неясном кошмаре я вижу тюрьму,
И сам узнаю свой бесформенный бред,
И бьюсь — и спасения нет…
Я сам сознаю, что немного минут
Продлится кошмар, но минуты бегут,
Я годы считаю, и время идет,
Идет девятнадцатый год.
Май 1895
«Грезы быстрые, как чайки…»
Грезы быстрые, как чайки,
Мчатся в область тайных снов,
Но доносится с лужайки
Стук крокетных молотков.
О, как странно в эти сферы
Жизни звук перенести —
Рифмы, образы, размеры
Разбегаются с пути…
И еще в больном экстазе
