— Что значит «голова к голове»? Ты же сам написал в телеграмме, что Носяулер, можно считать, победил.
— Это чтобы обдурить болвана с телеграфа: кажется, он из вражеского лагеря. Фактически, между нами говоря, положение очень шаткое. Хватит маленького толчка, чтобы все покатилось.
— А ты почему не целуешь этих скотских детей?
— Чем-то я их пугаю, дитя мое. Раза два я попробовал, но только потерял несколько важных избирателей, доведя их отпрысков до припадка. Думаю, это мое пенсне. Зато вот ты — голос Юкрича сразу стал приторно-елейным — идеально для этого подходишь. Еще когда я увидал тебя впервые, то сразу подумал: вот идет человек, рожденный целовать детей! И нынче, как только я осознал, в чем моя проблема, я вспомнил о тебе. «Корка — то, что надо, — сказал я себе; — Нам нужен Корка, и никто другой. У него внешность хорошего человека. И не просто хорошего, а доброго человека.» Они тебя полюбят, дитя мое. Человеку с таким лицом доверится любой младенец…
— А теперь послушай…
— И это совсем недолго. Парочка улиц, и все. Поэтому расправь плечи, дитя мое, и будь мужчиной. Нынче вечером Носяулер хочет устроить тебе роскошный ужин у себя в отеле. Я узнавал, будет шампанское. Старайся об этом не забывать, и все покажется проще.
Вопросу о предвыборной агитации я как-нибудь посвящу отдельное исследование. Я считаю ее самой гнусной авантюрой. Дом англичанина — его крепость. А тут, только что вы скинули пиджак и присели спокойно покурить трубочку, к вам врываются совершенно посторонние люди и донимают вас тошнотворной лестью и наглыми расспросами, за кого вы намерены голосовать. Отвратительно. Хотя мне не хочется подробно останавливаться на своем опыте агитации в Бисквит-роу, должен сказать, что практически каждый житель этого грязного квартала держался со мной одного мнения. Никогда прежде не приходилось мне встречаться с таким количеством необщительных и замкнутых людей. Они смотрели на меня исподлобья, они отвечали на мои неуклюжие любезности односложным бурчанием, они оттаскивали от меня своих визгливых детей, и прятали их по чуланам и подвалам. В общем, принимали нас очень холодно, и мне подумалось, что уж где-где, а в Бисквит-роу Лаулер-Носяулер не наберет ни единого голоса.
Юкрич высмеял эту мрачную теорию.
— Корка, старина — бодро воскликнул он, когда за нами захлопнулась дверь последнего дома, и я выложил ему свои заключения. — не бери в голову. Это просто такая манера. Они всегда себя так ведут. Да в этом самом доме, откуда мы сейчас ушли, одному из людей Хакстейбла порвали шляпу. Лично я считаю, у нас очень хорошие виды.
