Поэтому патриаршество Кирилла, его труды по церковному устройству будут уравновешены появлением другого течения, осуждающего чрезмерное сближение Церкви и государства, говорящего о забвении святоотеческого предания, обличающего стяжательство и экуменизм высшего духовенства.
Следует понимать, что впереди — напряженная духовная дискуссия, опасная с точки зрения церковного единства, но свидетельствующая о наполненности и жизнеспособности русского Православия.
Другой предтеча Кирилла — патриарх Никон. Это такая же воля, такая же сила, такая же народность, это такой же глобализм. Это вселенская мечта о превращении Православия во всемирную религию.
Патриарх Никон, воздвигший Новый Иерусалим, отвел России центральное место в христианской космогонии. Россия деяниями Никона превратилась в космодром, куда снизойдёт Господь в своем Втором Пришествии, для чего под Москвой были выложены "посадочные огни", сотворена Русская Палестина с топонимикой Святой Земли. И в этом был огромный церковный модернизм, продиктованный страстной верой во Христа и любовью к России. Такое свеххристианство Никона обернулось драмой русского Раскола, о чем патриарх Кирилл, конечно же, помнит.
Все русские патриархи были очень близки к трону. Да и не только патриархи, а все русские архимандриты, игумены, иереи. А преподобный Сергий Радонежский разве не был государственником, разве он не пропитал своим светом веры находящуюся под игом Русь, не он ли поднял её на борьбу с татарами?
Сегодня, когда духовенство вышло за пределы церковной ограды, оно всё теснее общается с властью. И в этом нет никакой беды. Ибо Православная церковь — это, быть может, единственное прибежище русскости в современном мире. Церковь собирает в свои стены русский народ, окружая его богоносными энергиями, спасавшими Русь в дни любых нашествий и напастей. В годину испытаний Россия пряталась в церковь.
Другое дело, что сближение Церкви и власти, если оно основано только на выгоде, на политическом интересе, ради увеличения богатств, усиления возможностей, — оно пагубно.
Церковь — это таинственное, мистическое сооружение, возвышающее нас над грешным, порченым, двухмерным миром. Наша глубинная вера, в своем высшем измерении, — не от мира сего. Церковь — это коллективный Христос, преобразующий материю, творящий новые Землю и Небо. Божественное, мистическое, светоносное Православие, конечно, должно главенствовать в Церкви. И сближение с государством не должно идти ему в ущерб. Иначе Церковь превратится в огромный комбинат по производству ритуальных услуг.
