— Так в чем же дело? — спросил он удивленно.
— Уйти со своего собственного вечера, когда я туг и часу не пробыла? Ты считаешь, это будет вежливо? Элизе он стоил стольких хлопот…
— К чертям дипломатию, — пробормотал он и, еще раз взглянув на ее бледное лицо, добавил:
— Я отвезу тебя домой.
— И бросишь свою жертву? — спросила она, взглядом указав на Мелоди, которая во все глаза смотрела, на них, не замечая усилий молодого человека — вдвое моложе Джона — привлечь ее внимание. — Нет, не надо. Спасибо. Я попрошу Доналда.
Ничего более неудачного сказать она не могла и сразу же поняла свой промах. Глаза его мгновенно потемнели.
— Черта с два ты поедешь с ним, — прорычал он.
Он вдруг наклонился и подхватил ее на руки так неожиданно, что она и охнуть не успела.
— Закрой глаза и стони, — отрывисто бросил он. Тон был настолько повелительным, что она забыла про всю свою независимость и подчинилась ему. Она чувствовала силу его больших рук, тепло великолепного молодого тела, запах одеколона и не могла понять, почему ее бьет дрожь.
— Что с Мадлен? — услыхала она возглас Элизы.
— Перетрудилась, — бросил он на ходу, не замедляя шага. — Я отвезу ее домой. А утром пришлю Хосито забрать машину. Спасибо, Элиза, прекрасный вечер. Доброй ночи.
— А… Доброй ночи. — Элиза даже слегка заикалась от волнения. — Я позвоню завтра узнать, как она себя чувствует.
Джон прошел прямо к выходу, и она слышала, как он говорил с кем-то, кто помогал ему открыть дверь. Наконец они вышли из дома, и ночная прохлада окутала их. Мадлен была благодарна ему за тепло его рук в этом пронизывающем весеннем холоде. Шаль ее они благополучно забыли, но маленькая сумочка на длинном тонком ремешке, что весь вечер болталась у нее на запястье, была при ней.
— Теперь уже можно открыть глаза, — сказал он насмешливо.
Она взглянула на него широко раскрытыми глазами.
— Какой ты сильный. — Слова вырвались непроизвольно и смутили ее.
Он довольно рассмеялся, что делал не часто в последнее время.
— Я еще не вышел в тираж, моя радость, да и канцелярской крысой меня тоже не назовешь.
Что правда, то правда. Он все еще работал на ранчо, чтобы не потерять форму, и мог дать сто очков форы большинству своих ковбоев.
Она пошевелилась и удобно обхватила его руками за шею, почувствовав, как он весь напрягся, когда ее грудь коснулась его груди. Она улыбнулась.
— Ничего не скажешь, оригинальная идея пришла тебе в голову. Что можно взять с женщины, хлопнувшейся в обморок? — Но вдруг ее улыбка погасла, а в глазах застыл испуг. — Боже! Боже мой!
