Дядя и племянник сворачивают, следуют за Робертом в дом, где их встречают обычным «как поживаете?». Здесь и Уолтер, попыхивающий трубкой. И его брат Абель. И Нед. И толстая Агата, закутанная в платки. И еще несколько человек. Все они сидят вокруг фарфорового чайника из Гонконга, носик которого словно удлиняет струйка пара. По чести говоря, на донышках половины чашек — шотландское виски. Симон берет бутылку, наливает себе «штрафную»; он всегда выпивал только по субботам. Роберт подает ему вечернюю газету:
— Видел?
На второй странице красуется длинный заголовок «Тристанцев учат заполнять анкеты», под которым весьма заумно, прибегая к праву и догме, проводя различие между именем личности и юридическим оформлением ее существования, Филипп Хэклетт объявлял невероятным, что в середине XX века на божьем свете еще могут жить — наряду с папуасами и пигмеями — британские подданные без документов.
— Я знаю, — сказал Симон, — что нас еще не было на свете. Ведь мы не могли доказать, что мы — это мы.
— Англичан пятьдесят миллионов, — ухмыльнулся Абель. — Здесь слишком много народа — всех не упомнишь.
Лица присутствующих очень серьезны, но из-под прищуренных век сверкают устремленные на «говоруна» глаза. Валяй, Симон, побрызгай чуть-чуть слюной, чтобы вызвать у своих людей иллюзию, что они те, кем когда-то были! Бутылка снова идет в ход. Симон, налив себе четверть чашки, залпом выпивает виски и говорит вполголоса:
— Дикари! Вы что же думаете? Вы, мол, теперь в цивилизованной стране. Во что завертывают любой товар, если хотят сделать его привлекательным? В бумагу. Что в стофунтовой банкноте в тысячу раз дороже золота? Бумага. В книжке, газете, афише кто вас учит всему? Бумага. Вот он говорит, что его зовут Уолтер Беретти. А чем он это докажет? Даже у собак в Англии есть родословная, заверенная печатями…
— Хватит шуток, — прерывает его Уолтер. — Наши списки — это все, что у нас есть. Мы приехали сюда совсем голые, безо всего.
— Нас тут быстренько приоденут! — подхватывает Нед. — Нам пятерым — детям, жене и мне — для школы, завода, мэрии, страховки и всего прочего пришлось заполнить тридцать пять анкет.
— А это еще не все, — заметил Фрэнк.
— А что еще надо? Спасите! — заорал Бэтист.
Но тут Агата протягивает руку и сует под нос Симону какой-то еженедельник, где выделяется фото совершенно лысого человека, «знаменитого биолога Конрада Холенстоуна из лаборатории университета в Ньюкастле». Симон, как заведено, тут же начинает читать вслух:
