— Какие же, например? — спрашивает Хью. Дама рассказывает историю о корове, отелившейся
на пороге церкви в день святого Сильвестра, в окружении всего населения, нарядившегося в маскарадные костюмы по случаю традиционного карнавала.
— Это же великолепно! — восклицает Хью. — Как раз то, что нужно для статьи!
— По правде говоря, свитеры не имеют такого же успеха, — говорит леди Хауэрелл. — Покупатели находят вязку грубоватой. Мисс Ридж, теперь вам слово! Как дела с устройством на работу?
— Не блестяще, — признается она. — Предложений у меня много. Требуют шоферов, прислугу, машинисток, счетных работников. В противовес этому несколько тристанских старух, чтобы заняться делом, потребовали у меня прялки. В общем, мне удалось устроить шесть человек разнорабочими, одну девушку — официанткой и кое-кого — в бригаду муниципальных дворников, подметальщиков улиц.
— Не густо! — роняет Хью.
— А что же вы хотите? — отвечает мисс Ридж. — У мужчин нет никакой квалификации. Женщины не понимают, как это можно заниматься домашней работой у других. И тут замешано не столько их собственное достоинство, сколько достоинство хозяйки. Знаете, что мне ответила Флора Беретти, которой я предложила место приходящей домработницы? «Я не хочу сердить мужа, показывая ему, что его жена не способна вести хозяйство. Это не принесет ей пользы, пусть она лучше сама всему научится». Прибавлю к этому, что наши рабочие-тристанцы совершенно не разбираются ни в каких бумагах, в налоговом обложении, в системе профсоюзов. Я без конца распутываю за них все эти вопросы. Ко всему прочему они, хотя и работают на совесть, очень медлительны и спокойно игнорируют любой распорядок дня…
— Так же ведут себя и дети, — добавляет мисс Гау. — Если они опаздывают, то матери сразу их выгораживают. «Эмма спала, не могу же я ее будить». Но, подобно их отцам на работе, они считают совершенно естественным в случае необходимости задерживаться на час-другой после уроков. Это смущает их гораздо меньше, чем видеть, как мы делим время, словно арбуз на части…
— Не пора ли подвести итоги? — спрашивает леди Хауэрелл, посматривая на часы.
Она встает и, слегка повертев головой, окидывает взглядом присутствующих. Внимание обостряется, когда она начинает говорить.
— В нашем деле, — заявляет она, — я больше всего ценю полное отсутствие всякого тщеславия. Хотеть — это еще не значит мочь.
Священник Клемп делает широкий жест.
— Нет, отец мой, не спешите с благословением! Но жизнь в отеле еще никогда никому не позволяла занять свое место в обществе. Все дело в этом, а наши друзья — далеко не легкий случай.
