– Скажите ей что-нибудь.
Энни нервно сглотнула. На мгновение ей показалось, что она забыла слова. Врач удивленно посмотрел на нее.
– Говорите все, что хотите. Неважно что.
– Грейси? Это я. Дорогая, пора просыпаться. Пожалуйста, проснись.
– Взгляните, – сказал врач. Придерживая веко, он по-прежнему светил в глаз. Вглядевшись, Энни заметила слабое мигание. У нее перехватило дыхание.
– Верхний предел давления – сто пятьдесят, – произнесла сестра.
– Что это значит?
– Это значит, что она реагирует, – ответил врач. – Дайте-ка мне.
Он взял у Энни руку Грейс, продолжая другой рукой удерживать веко.
– Грейс, – сказал он. – Сейчас я пожму тебе руку и прошу, если можешь, пожми в ответ мою. Только постарайся, жми как можно сильнее. Хорошо?
Он сжал руку девочки, не переставая следить за ее глазом.
– Есть, – произнес он, снова передавая Энни руку дочери. – А теперь, прошу тебя, Грейс, повтори все еще раз, чтобы почувствовала и твоя мама.
Глубоко вздохнув, Энни надавила на пальчики… и ощутила ответную реакцию – чуть заметную, напоминающую первую слабую поклевку, когда рыба еще неуверенно берет наживку. Но что-то уже задрожало в темных глубоких водах и рвалось на поверхность.
Грейс находилась в туннеле. Тот немного напоминал подземку, но здесь было темнее и много воды – девочка барахталась в ней. Вода, правда, не была холодной. Впрочем, эту жидкость с трудом можно было назвать водой – слишком уж теплая и плотная. В отдалении виделся свет, и Грейс почему-то знала, что может либо плыть туда, либо, развернувшись, направиться в другую сторону – там тоже был свет – только потусклее, не такой влекущий. Грейс не испытывала никакого страха. У нее просто был выбор. Что бы она ни выбрала – все будет хорошо.
Она услышала голоса. Они доносились оттуда, где свет был тусклее. Грейс не могла видеть говоривших, но один из голосов принадлежал ее матери. Второй – мужчине, но не отцу. Этого мужчину она не знала. Она хотела пробиться к ним, плыть по туннелю, но вязкая жидкость не пускала ее. Она была словно клей. Грейс пыталась плыть, но клей удерживал ее. «Клей не пускает меня, клей…» Она хотела позвать на помощь, но не могла произнести ни звука.
Говорившие, похоже, не знали, что она рядом. Почему они не видят ее? Их голоса звучали отдаленно, и Грейс вдруг стало страшно, что они уйдут, и она снова останется одна. Но тут мужчина позвал ее, да, он произнес ее имя. Значит, они ищут ее. И хотя Грейс по-прежнему никого не видела, она теперь знала, что ей стараются помочь, и если она сделает окончательный, решительный рывок, возможно, ей удастся вырваться из этого клея, и тогда они вытащат ее.
