Филиппа очень хотела спросить, чего ждет «безмерно добрая» Клер за свои благодеяния, но не успела. Раздался оглушительный треск, каким сопровождается прямое попадание молнии в дерево. От неожиданности Филиппа подпрыгнула, испуганно вскрикнув.
– Я начинаю привыкать к твоему писку, – пошутил Хью.
Итальянец быстро оправился от удивления и бросился дальше по тропе, в гущу растительности.
Не долго думая Хью схватил Филиппу за руку и потащил следом. Берег, где они вскоре оказались, был довольно высок и обрывист, корни деревьев бахромой свисали с края. Ниже по течению он становился более пологим, и вот там, у живописной группы валунов, стояли Истажио и Эдме – служанка чуть в стороне от итальянца, который орудовал кресалом, пытаясь высечь искру. Как только ему это удалось, он бросился в сторону, к своей пассии. Оба дружно зажали уши.
– Истажио! – взревел Орландо.
Ответом был тот самый треск, от которого даже на таком расстоянии зазвенело в ушах. На вершине валуна что-то ярко блеснуло, полетели осколки.
Филиппа во все глаза уставилась на итальянцев. Они бешено жестикулировали, стараясь перекричать друг друга. Наконец Орландо выхватил из-за пазухи своего помощника кожаный кошель. От рывка тот открылся, и содержимое – какие-то небольшие легкие предметы – разлетелось во всё стороны, затерявшись в высокой траве. Орландо рухнул на колени и начал шарить вокруг, Хью поспешил на помощь. Вместе они снова наполнили кошель, после чего итальянец продолжил прерванный разнос. Немного послушав, Эдме повернулась и зашагала прочь. Поравнявшись с Филиппой, она возвела глаза к небу и покачала головой.
Хью сделал знак Филиппе последовать ее примеру, и они поспешно удалились. Выйдя из-под деревьев, он достал и показал ей один из предметов, обнаруженных в траве.
Это был свернутый в плотную трубку пергамент, туго закрученный бечевкой. Из одного конца торчал обрывок шнура. Хью рассек пергамент кончиком ятагана и обнаружил, что внутри находится темный порошок. На ладони он слегка поблескивал.
– Я припрятал несколько штук.
– Это еще что такое? – удивилась Филиппа.
– Как-то я познакомился с монахом-августинцем, из миссионеров. Он забирался так далеко на восток, как никто прежде. Приходилось ему бывать и в Китае. Там к празднику делают хлопушки – красивые двухвостые пакетики, которые взрываются, если поджечь шнур.
Из-за деревьев появился Орландо Сторци, все еще красный от гнева. Он толкал перед собой понурого Истажио, бормоча себе под нос что-то невнятное, но очень сердитое.
