Пока он раздумывал, Филиппа мысленно перебирала гостей леди Клер.
– Маргерит де Роше. Ее нельзя исключать только по той причине, что они с Клер дружны.
– Ей не до политики, она всецело занята постельными делами.
– Это верно, но жестокость у нее в крови. Убийство могло бы подстегнуть ее чувственность.
– Возможно, возможно… – На Хью снова навалилась зевота. – Давай вернемся к этому позже, наутро.
– Ладно… – Филиппа тоже зевнула.
Запрятав переведенный документ в специальное отделение дорожного сундука (хитроумная выдумка лорда Ричарда), она задула свечу и принялась устраиваться на узкой постели рядом с Хью. Ему пришлось подвинуться, чтобы она уместилась, солома матраца протестующе захрустела под его весом. Филиппа доверчиво прильнула к нему, и приятельское объятие вышло само собой, без всякого усилия.
Когда Олдос перебрался на новое место, Клер невозмутимо предложила Хью занять его спальню, несравненно лучше обставленную, чем комната Филиппы. Хью обрадовался, но Филиппа отказалась наотрез под тем предлогом, что в той постели будет видеть сны про свистящий хлыст. Она посвятила Хью в подробности сцены, невольным свидетелем которой стала, и простодушно спросила, так ли это гнусно, как она сочла в первый момент. Ему стоило труда воздержаться от шуточек, как когда-то по поводу Олдоса и Эллы, но он все же справился с собой и вместо этого прочел Филиппе краткую лекцию о том, что может происходить между людьми в постели. Она слушала с открытым ртом и круглыми глазами, кое-что нашла отвратительным, кое-чем была заинтригована, а это, в свою очередь, так заинтриговало рассказчика, что он счел за лучшее завершить рассказ и в будущем к нему не возвращаться.
В сложившейся ситуации им не следовало углубляться в тонкости плотских утех. Хью вполне хватало и того, что он вынужден был из ночи в ночь делить постель с Филиппой, видеть бесстыдные сны и просыпаться рядом с ней мучительно напряженным без какой-либо возможности удовлетворить свое желание. Дважды он проснулся оттого, что терся о ее бедро своей восставшей плотью. К счастью, это ее не разбудило, но он лежал потом долгие часы без сна, упиваясь сладостным ароматом спящей женщины и одновременно изнемогая от страсти.
Одним словом, это было и счастье, и мука – вот так спать на одной постели, словно супружеская пара, давно пережившая пик любовных отношений. Было в этом и нечто совершенно неожиданное. Хью никогда еще не спал с женщиной без того, чтобы не овладеть ею, но то было всего лишь слияние тел, а с Филиппой их объединяло большее: общие мысли, чувства, оценка людей и событий. Каждый вечер, прежде чем лечь в постель, они долго разговаривали и против всех ожиданий Хью, в самом деле, постепенно становились близкими друзьями. Он не переставал мечтать о большем, но и имел больше, чем когда-либо мог мечтать.
