Она встряхнула темными волосами, пощипала щеки, чтобы вызвать румянец, и пригладила тыльной стороной ладони невероятно длинные ресницы. Почему ей никто не сказал, что Калеб в Англии? По крайней мере, Сирена и Риган могли это сделать. Им прекрасно известно, как она восхищается Калебом. Наверное, это какая-то хитрость с их стороны. Сирена, по словам Ригана, хитра как лиса. А то, что оба мужчины пришли одновременно, – больше чем совпадение.
– Проклятие! – громко проговорила она, вызывающе сверкнув глазами в сторону Салли, чтобы та воздержалась от дальнейших комментариев.
Маленькая горничная ничего не сказала от счастья, что еще раз увидит этого бронзового от загара гиганта. Как бы ей хотелось быть благородной девицей, чтобы к ней приходил с визитом джентльмен, похожий на Калеба ван дер Риса!
– Я готова, Салли, – сообщила Рэн, поправляя розовое платье.
Последнее легкое прикосновение пальцев к прическе, последний глубокий вздох… Подходя к гостиной, она незаметно расправила плечи. Салли распахнула дверь, и Рэн вошла. Глазами она сразу же нашла Калеба и почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Но Рэн заставила себя улыбнуться, прошла на середину комнаты и приветственно протянула обе руки.
Калеб, занимавшийся скучным обсуждением лондонской погоды с Малькольмом, был ошеломлен ее появлением. Боже милостивый, Сирена оказалась права! Какая красавица! Куда же подевалась та маленькая девчушка, которую он знал много лет назад на Яве? У Калеба сердце стучало, как молот, когда он сгреб Рэн в охапку, игнорируя негодование Малькольма Уэзерли.
Когда на миг Калеб отстранил девушку от себя, в ее янтарных глазах блестели слезы.
– Ты стала такой взрослой, – с благоговением произнес он. – Кто бы мог подумать, что малышка, которая бегала босиком по пристани, превратится в принцессу из сказки?
Калеб посмотрел на элегантное платье Рэн и прошептал:
– Не думаю, что я должен теперь называть тебя моей сестрой, – его темные глаза смеялись. – Маленькие сестренки никогда так не выглядят!
На мгновение янтарные глаза превратились в тлеющие угольки, а потом вспыхнули огнем. Рэн, словно случайно, освободилась из объятий Калеба и повернулась к Уэзерли.
– Малькольм, это мой… мой… брат Калеб.
– Мы уже познакомились, – отрывисто произнес Малькольм.
Рэн никогда не смотрела на него так, как сейчас смотрела на ван дер Риса, хотя именно он, Малькольм Уэзерли, был ее суженым. Никогда еще он не видел, чтобы сестра смотрела на брата такими глазами; не видел он, чтобы и брат так восхищался красотой сестры. Где-то в глубине души Уэзерли заворочался страх, но следующие слова Рэн успокоили его:
