Двое «дровосеков» стали по обе стороны дерева на задние лапы, оперлись на хвосты и так взялись за работу, что только щепки полетели. Третий опять полез на свою хатку, четвертый тащил с берега в воду деревце толщиной с человеческую руку. Тяжелый труд! Дернет малость – я отдохнет. На помощь ему поспешил еще один.
С восхищением наблюдали друзья за этой картиной.
Тем временем дерево пошатнулось, послышался треск. «Дровосеки» отскочили в сторону, остальные бобры бросились в воду.
– Слушай! Они же могут пристукнут» нас! – в испуге прошептал Мирон.
Виктор и сам этого боялся. Он внимательно следил, в какую сторону будет падать дерево, но пока определить не мог. Дерево потрескивало и шаталось. Бобры подберутся к нему, погрызут – и в сторону. Подгрызли они оттуда, где вода, или, вернее, плотина.
– Должно туда и упасть, – прошептал Виктор.
Однако полной уверенности в этом не было. Друзья рисковали. Лишь обостренное любопытство и возбуждение удерживали их на месте.
Вот уже дерево наклонилось к воде. Треснуло в последний раз и со страшным шумом рухнуло на плотину. От грохота даже «дровосеки» нырнули под воду.
– Ай да молодцы! – с восторгом вскрикнул Мирон. – Такие маленькие, а этакое дерево свалили!
– Тише! Посмотрим, что дальше будет! – остановил его Виктор.
А дальше… дальше произошло что-то совсем неожиданное…
В лесу послышались голоса, и среди деревьев мелькнули… два человека!
– Люди! – радостно крикнул Виктор и хотел было вскочить.
Позднее Мирон никак не мог объяснить, что с ним тогда произошло. Помнил только, что в его голове, словно молния, мелькнуло слово «окурок», и он люто сжал зубы, рванул Виктора за рукав и прошипел:
– Не шевелись! Подожди!
Виктор опустился на землю и замер. На их счастье, треск падавшего дерева заглушил голос и движение Виктора. Люди ничего не заметили, подошли и остановились возле хатки, на которую вчера влезали наши друзья.
Один из незнакомцев был высокий, сильный, лет под пятьдесят человек с черной стриженой бородой и густыми черными усами, обвисшими, как у моржа. Под густыми бровями глубоко сидели узкие глаза, придававшие ему свирепый вид. На нем была короткая, серая, из грубого сукна свитка и высокие охотничьи сапоги, в грязи до колен. За плечами на ремне висело ружье.
Его товарищ, более молодой, имел «городской» вид. Высокий, тонкий, бритый. На нем тоже высокие сапоги, а вместо свитки – парусиновая накидка. Ружья у него не было.
Бросалось в глаза, что оба сильно перепачканы в грязи.
