Пилот взглянул на нее:
— Я вижу, вам понравилось путешествие. Уверен, Улу вас тоже не разочарует. Я преклоняюсь перед вкусом Иона. По мне для отдыха нет места лучше, чем Улу. Конечно, для тех, кто не помешан на исследованиях глубинных морских впадин. Да и полет на другие звезды, хоть на саму «Зеллу», тоже хуже…
Он не знал, что у «Зеллы» погибли ее отец и мать. Она улыбнулась.
— Вы знаете, Яа, — застенчиво мигнул звездочкой пилот, — я украдкой наблюдал за вами… У вас удивительная улыбка. Я встречаю такие все реже… Не знаю, как это передать. Она идет изнутри, это не маска, не пустая любезность… Вас поразила немота, а я вам завидую… И потом, вы спокойны, хотя должны быть как на иголках, ведь вы как бы вне общества… Я говорю понятно?
Яа кивнула и коснулась ладошкой его руки.
— О, нам пора садиться, — сказал пилот.
Махолет мягко приземлился на площадке среди небольшой горной долины. Их поджидал один из смельчаков-зоологов, друзей Иона.
— Ион передал мне, что желательно вас не тревожить, — сказал он после знакомства. — Мы приготовили уютный домик на краю лагеря, у горной тропы. Вам никто не будет докучать. Живите, сколько душе угодно. Там есть прекрасная стена «Пятнашки». Наверное, Ион рассказывал?..
Пешком они дошли до ее нового жилища. Пилот и ученый попрощались с ней, выразив надежду, что она не станет затворницей.
«Какие все-таки другие люди вдали от центров! — думала Яа. — Этот периферийный пилот! Этот зоолог! Они видят меня, а не мои функции. Они говорят то, что думают, а не то, что умно и беспрекословно… Ум так скучен…»
Она приняла освежающий душ, подкрепилась порцией редчайшего деликатеса — цветочной пыльцы, настоянной на соке горной сливы, и прилегла отдохнуть.
Когда Яа проснулась, надвигались сумерки. Она немножко понежилась в постели, а затем вдруг почувствовала жгучее желание поиграть в «Пятнашки».
Стена помещалась в пристройке к дому, в строении, которое своим видом напоминало большой стеклянный короб, а не шар, как было принято на планете. Собственно, название «стена» не являлось точным. Это скорее была лестница с убегающими вверх широкими ступенями. Но это были не обычные ступени, а своего рода клавиши. Вертикальные же ребра ступеней представляли собой экран — они изготовлялись из специального флюоресцирующего стеклопластика. Вверху лестницы помещалось устройство, которое улавливало и конденсировало особые лучи Большого светила.
Суть игры заключалась в том, что, ступая с клавиши на клавишу, человек постепенно добивался от «стены» музыкального звучания, которое сопровождалось радужной игрой цвета на экранах. В мерцании огней человек словно становился частью цветомузыкальной какофонии. Секрет заключался в том, что «стенаю загадочным образом отражала в музыке душевное состояние человека.
