Мы сидели в изумительно старом лондонском пабе, и пивная пена пролилась на черную дубовую столешницу, терпящую, наверно, уже десятое поколение таких же неопрятных выпивох. "Тринадцатое", -уточнил Безукладников, хотя я молчал.
И тут я рискнул спросить: когда, в каких случаях его настигает информация, нужная либо совсем лишняя? И вообще как он до сих пор не сошел с ума?
– К счастью, если только задаю вопрос. Но все равно – уже сошел…
Он помолчал, остужая ладони бокалом с остатками ледяного "Гиннесса".
– Спасибо хоть, не спрашиваете, есть ли Бог и что там, после смерти.
– Не за что. Представляю, как вас уже затерзали этими вопросами.
– Может, еще пива?..
– Мне хватит. А кстати, что там – после смерти?
Возвратясь домой поздней ночью, Безукладников вывалил деньги из сумки и отнес ее на помойку, где тщательно затолкал в мусорный бак.
Он отсчитал триста двадцать тысяч долларов для Сергея Юрьевича, выбирая пачки с крупными купюрами. Подумав, добавил для ровного счета еще тридцать тысяч, после чего сообразил, что передавать деньги ему не в чем. Делать он это собирался анонимно, а дарить какому-то Сергею Юрьевичу свой любимый кожаный портфель (хоть и затертый уже до белых залысин) – больно много чести. Безукладников порылся в бельевом шкафчике и нашел чистую наволочку: так даже романтичней. Хотя какая тут, к черту, романтика?
Набитая наволочка выглядела внушительно.
Спал он как убитый, а проснулся в семь утра от голода.
Продавщице круглосуточных "Продуктов" не приглянулись безукладниковские доллары. Она просто принесла из подсобки бутерброды с колбасой, и они мило позавтракали вместе, прямо за прилавком, пользуясь отсутствием других покупателей. "Надя, -предлагал растроганный Александр Платонович с полным ртом, – хотите совет? Не выходите замуж за Тимофеева! Он вас пьянством замучит. Вы будете на восьмом месяце, с вот таким животом, а он – в запоях. Через два года разбежитесь". Надя отвечала философски: "А куда деваться?" "Тоже верно", – грустил Безукладников, беря во внимание, что все четыре Надиных мужа будут пить одинаково много.
В маленький, похожий на аптечный склад офис Немченко он прибыл ровно в десять, подгадав такое время, чтобы Сергей Юрьевич еще доедал дома Иринины гренки, а его секретарша уже красила ресницы на рабочем месте. От своей неудобной наволочки Безукладников избавился, сказав как можно строже: "Директору – лично в руки. Он знает, для чего!" Секретарша лишь приподняла брови. Когда приехавший через полчаса Немченко стал допытываться, как выглядел посетитель, она уверенно ответила: "Симпатичный мужчина, только очень запущенный". Приблизительно так же она описывала всех и каждого: Лучано Паваротти – "симпатичный, только очень толстый", Михаил Горбачев -
